— Тогда позволь рассказать тебе, о чем думал я, — хитро взглянул он на нее и перегнулся через стол, хранивший следы трапезы, чтобы взять Хейли за руку.
— Я это прекрасно знаю, — попыталась она сохранить холодность и неприступность.
— Что ж, могу только покаяться. Стоит мне увидеть привлекательную высокую рыжеволосую леди, и мой разум немедленно опускается ниже пояса. Так что признаю себя виновным — полностью и безоговорочно. Свяжи мне руки, надень на ноги кандалы, бей хлыстом без пощады. Ибо виновный заслуживает самого жестокого и необычного наказания.
— Перестань! — выкрикнула она со смехом. — Можно подумать, что ты увлекаешься садомазохизмом.
— Пока что нет, но я никогда ни от чего не отказываюсь, прежде чем сам это не изведаю. — Тайлер улыбнулся, показывая ровный ряд крепких зубов — тех, которые способны причинить женщине утонченную, сладкую муку.
Хейли не могла не вспомнить об этой восхитительной пытке. Однако, пока она смотрела на него, улыбка постепенно сошла с его лица. Задумчиво и сосредоточенно Тайлер водил большим пальцем по ее запястью, словно это занятие имело для него сейчас наибольшее значение.
— Я не безгрешен, Хейли, но в чем меня никак нельзя обвинить, так это в том, что через мою жизнь идет нескончаемая вереница женщин.
Хейли была потрясена. Каждая черточка ее лица выражала ужас — ужас перед непостижимым. Эта чуткость, эта способность безошибочно угадывать ее тайные мысли — вот что заворожило ее.
— Ведь ты над этим размышляла, не так ли? — спросил Тайлер. — О том, как много женщин я привозил сюда, как много бурных романов было здесь закручено?
Она стыдливо потупилась:
— Это меня не касается. Тайлер потянул ее за руку.
— Посмотри на меня, Хейли, — приказал он ей, и она безропотно повиновалась. Ей вовсе не хотелось смотреть ему в глаза, но деваться было некуда. — Со времени развода мои встречи с женщинами были немногочисленными, скоротечными и безрадостными. Ни за одной женщиной я еще не ухаживал с таким терпением и усердием, как за тобой.
— Неужели? — Ей всей душой хотелось верить ему.
— Я говорю правду. Никогда в жизни я не допускал, чтобы женщина встала между мной и бизнесом. Дело всегда было для меня превыше всего. А во время недавней поездки в Атланту я ухитрился управиться с двухнедельным объемом работы за неделю, потому что не мог без тебя. Мне обязательно нужно было тебя видеть.
В ее висках застучала кровь — не только от его слов, но и от того, как он произносил их. Тайлер говорил взволнованно, убежденно. Чтобы скрыть овладевшее ею возбуждение, Хейли встала и дрожащими, неловкими руками принялась собирать со стола грязную посуду.
— На важных деловых встречах я не думаю ни о чем, кроме предмета обсуждения, — продолжал Тайлер. — В нормальных условиях я в состоянии сосредоточиться. Но знаешь ли ты, что я делаю на совещаниях в последнее время, после того как повстречал тебя? На всех без исключения совещаниях?
— Ох, до чего же намусорено. Надо быстренько прибраться. Прибраться…
Поймав ее за руку, он привлек ее к себе. Теперь обе руки Хейли были зажаты между ним и ею.
— Я думаю о тебе. О том, что нам обязательно нужно поехать к морю, чтобы заниматься любовью на берегу. Я хочу идти вместе с тобой навстречу прибою, наблюдая, как волны, поднимаясь все выше, лижут твою грудь.
— Тайлер…
— И еще. Я, наверное, уже тысячу раз стоял вместе с тобой под душем — мысленно. Я намыливал тебя всю, целиком, а потом ты делала это со мной. Я точно знаю, какова ты на ощупь — в мыльной пене, под моими ладонями.
Ее руки отчаянно упирались в плечи Тайлера. Потом, уткнувшись ему в грудь лбом, она в отчаянии покачала головой:
— Ты смущаешь меня, Тайлер. Мне неловко… Нельзя, нельзя так говорить со мной.
Он зарылся лицом в ее волосы:
— Может, я и в самом деле заболтался?
Предлагаешь от слов перейти к делу? — В ответ из ее груди вырвался странный звук — не то резкий вздох, не то нервный смешок. Тайлер заставил ее поднять голову. — Можешь подозревать меня в чем угодно, Хейли; только не волнуйся насчет других женщин в моей жизни. Пустое это дело, уверяю тебя.
И тогда он поцеловал ее. Его рука легла на пояс джинсов Хейли, потом спустилась ниже, следуя изгибам ее тела. Его губы были пылкими и настойчивыми — они убеждали лучше всяких слов. Остаток дня прошел безмятежно — черные мысли окончательно покинули Хейли.
