Дотаскиваюсь до стола. Ложусь на него животом. Щекой ощущаю крахмальную жесткость скатерти. Белизна, в которую уперся глаз, покрывается темными влажными пятнами. От капель...
Ну что теперь делать? Где их найдешь? А если и найдешь?.. Не убьешь же! А этот даже не оглянулся. Будто и не жил здесь. Не умирал от туберкулезных палочек. Вот здесь же, на этом же месте сидел!.. Все забыл... Все... Ну а что пользы, когда помнишь? Еще ведь тяжелей!..
Ну, пора вставать. Не лежать же так всю жизнь? Надо посмотреть, что с лицом сделали...
До маминого трюмо далеко, оно в комнате, туда не доберешься. В маленьком зеркальце под лестницей лицо помещается частями. Все вроде цело, на ощупь тоже ничего не болит. Значит, по лицу не били. Или промахивались. Это хорошо. Все остальное- это мое личное дело: и боль, и обида, и память... А вот с лицом сложнее. На него уже имеют право. Надо объяснять, оправдываться, придумывать. Или отсиживаться. Дома. А такой возможности сейчас нет. Вечером - смена. И если не выйти, подумают - смылся. Ребятам и без того трудно будет что-нибудь объяснить. А так получается - предал и скрывается...
А эти-то что так взъелись? Почему такая злость? Неужели только за то, что понравился ей? И откуда они об этом знают? Кто они вообще такие? На студентов не похожи. Хотя сейчас их не разберешь. Все на одно лицо. И работяги, и воры, и студенты... Один портрет...
Почему же она не пришла? Сама же обещала. И. как обещала! Значит, что-то ей помешало. Fie может такой человек обмануть. Не должна. В чем, в чем, а уж в этом разбираемся... Никто ее за язык не тянул. Сама пришла, сама обещала...
Надо прибрать двор. И скатерть заменить. Хорошо хоть, они гантели в ход не пустили. Проломили бы башку.
Довольно сильный отек на затылке. Чем же это они? С собой, наверное, что-нибудь притащили. Колотушку какую-то... Пестик от ступки, например. Очень удобный инструмент...
Ну, теперь можно и посидеть. Пейзаж после битвы приведен в порядок. Аккуратные ребята, почти ничего не поломали. Интересно, удалось ли мне что-нибудь поломать? Ну хотя бы один нос на троих? Славно было бы. Отчего же они все-таки в такой ярости?! Есть, наверное, причина... И если есть, то только одна... Ну что же, посидим, подождем, сегодня все должно выясниться.
... Она приходит во второй половине дня, в теплый ласковый предвечерний час (дала возможность отдышаться). В руках большой газетный сверток.
Мне нравится, что она говорит со мной на "ты", и вообще все в ней мне нравится - и мальчишеское лицо, и сильные бедра в потертых джинсах, и грудь, свободно скользящая сосками по мягкой ткани короткой блузки. И полоска тела между джинсами и блузкой, открывающаяся при каждом движении рук... И то, что она принесла подарок, мне нравится.
Продолжаю рассматривать ее, пока она разворачивает свой сверток. Что-то неуловимое делает ее похожей на Вику. Не внешность- они совсем не похожи - и не манера себя вести... А что-то более глубокое и тайное, но хорошо мною ощущаемое. И я не удивляюсь этому: уже давно ясно, что, по сути дела, всю жизнь я имею дело с одной и той же женщиной. Меняется возраст, внешность, характер, привычки, все меняется, но каждый раз это один и тот же человек...
- Нравится? - Она разворачивает огромную длиниоворсую овечью шкуру.
- Очень. - Обнимаю ее за плечи. - Спасибо...
Если она попытается высвободиться или хоть как-то даст понять, что удивлена моим поведением, значит, я ошибся, это не она. Но она ласково смотрит на меня снизу вверх и утыкается носом в плечо.
- Позавчера никак не получилось... Как ни старалась...
- Я знаю...
Подняв взгляд, качает головой.
- Я видела тебя в ресторане.
- Знаю...
- А потом я была в той машине.
- Знаю.
- Они приходили сюда?
- Да.
- Я так боюсь...
- А кто они такие?
- Я тебе все расскажу... Но не сразу, хорошо?
- Хорошо.
- Я развелась, но он не отвязывается... - Оглядывает двор. - Мне так нравится у тебя... И ты живешь здесь один?
-Да.
- Совсем один?
-Да.
- И у тебя никого нет?!
Улыбаюсь:
- Почему? У меня есть друзья.
И двор, и мои слова приводят ее в восторг.
