– Могла ли я подумать, что у меня окажется столько верных друзей? Когда у меня был трон, я зналась только с высшей аристократией. Но все мои подруги оставили меня без всякого сожаления. А на помощь пришли те, о ком я раньше даже не знала – вы, барон, и вы, мой дорогой Тулан… А сколько неприятностей доставила я вам, Сюзанна!
Я опустила голову. Не могла же я признаться, что участвую в заговоре только под давлением Батца…
– Все ли у вас спокойно, Кортей?
– Все, – отвечал комендант Тампля. – Есть, правда, одно обстоятельство, которое меня тревожит…
– Что случилось? – спросил барон.
– Не явился один из солдат… Он получил от вас деньги, барон, и до сих пор был очень покладист. А теперь, в решающий час, не явился.
– Бедняга просто испугался, – мягко сказала королева.
Барон нахмурился. Всем мелочам, даже самым незначительным, он привык придавать большое значение. Я знала его слова: «Все великие дела чаще срывались из-за ничтожных мелочей, на которые никто не обратил внимания».
– Я пойду посмотрю, что там болтают солдаты.
Батц ушел. Некоторое время после его ухода все молчали, подавленные тревожным предчувствием. Испуганно сопел Шарль Луи, прижимаясь личиком к руке матери. Принцесса Мари Тереза, спустившаяся с верхних этажей, ничего не понимала в этом молчании и не решалась расспрашивать.
– У меня есть все основания полагать, – дрожащим голосом произнес хромой комиссар Лепитр, – что этот неявившийся солдат вовсе не испугался, а просто пошел в Коммуну и донес о побеге.
– Коммуна? – переспросила я. – Да она же вся подкуплена Батцем! Эбер, Шометт – все они продались барону. Они любой донос бросят под стол, и все дела!
Звук моего голоса утонул в каком-то шуме. Какие-то тяжелые удары, стук, крики заставили всех содрогнуться. Непонятный, неожиданный шум внезапно прекратился, но лишь на мгновение: вскоре раздались два пистолетных выстрела, а между ними – грубый оглушительный окрик:
– Кортей, Мишони, свиньи проклятые! Открывайте, черт возьми, язви вас в кочерыжку!
Грубые слова, к которым примешалась непристойная брань, доносились от тюремных ворот.
– Что такое? – прошептала принцесса испуганно. – Я узнаю голос Симона…
Да, это наверняка был Симон – его голос, его манеры, даже его любимое ругательство «язви вас в кочерыжку». У меня дрожь пробежала по телу. В это мгновение я была почти уверена, что меня через несколько минут арестуют.
– Пойдемте! – воскликнула королева, принимая решение раньше других. – Быстро наверх, в спальни, в кровать! Все мы спали. Ясно, что все провалилось…
Подхватив сына на руки, она вместе с принцессой в мгновение ока скрылась на лестнице.
Из мрака вышел барон де Батц.
– Слушайте, барон, я пистолетным выстрелом раздроблю этому дуралею череп! – воскликнул Кортей. – Симон и пикнуть не успеет.
– Не надо, – решительно произнес барон. – Сегодня надеяться уже не на что… Ступайте, откройте ему! Среди нас был предатель, он-то и донес Симону обо всем.
Кортей неохотно подчинился. Симон барабанил в ворота, угрожал разнести Тампль и гильотинировать всех, кто в нем находится.
– Мишони, наверх, к королеве! Помогите им спрятать одежду. – Барон стремительно повернулся ко мне: – Как, сударыня, вы еще здесь?
– Не могу же я воспарить в небо! – произнесла я злобно.
– Ступайте наверх! Мне надо как-то вывести вас отсюда…
– Вывести – со второго этажа?
– Как вы глупы! Вам следует переодеться гвардейцем… Под видом патруля мы немедленно покинем Тампль.
Я бросилась наверх. Подумать только, из-за какого-то подозрительного Симона сорвалось такое предприятие! Вряд ли представится еще подобная возможность… И как жаль, что гарнизон так ненадежен. Будь солдаты тверже и настойчивее, они бы просто прикончили Симона и бросились бы наутек с деньгами, полученными от Батца… Впрочем, кто хочет быть беглецом?
Я в лихорадочной спешке натягивала на себя тугие солдатские брюки, синий мундир, высокие сапоги, стянула на тонкой талии широкий кожаный пояс. Стыдно признаться, но нынче мне было безразлично, что будет с королевой. Я думала только о себе – шаги подозрительного Симона уже раздавались на лестнице!
