В многочисленных исследованиях творчества Жюля Верна утверждалось, что писатель разделял эту веру в благотворное влияние технического прогресса и только к концу жизни стал поддаваться пессимизму. Да, увлеченность писателя перспективами развития науки и техники бесспорна, она — движущая пружина многих его романов, сделавших его одним из пионеров научной фантастики. Да, Жюль Верн отдал дань и утопическому социализму, будучи приверженцем идей Сен-Симона. Но «Париж в XX веке» свидетельствует, что уже в молодые годы (автору было тогда 35 лет) писатель был полон скептицизма в отношении индустриальной цивилизации.
Бездуховность, декаданс литературы и искусств, огосударствление и бюрократизация жизни во всех ее проявлениях, жесткий контроль властей за мыслью да и за повседневным поведением своих граждан вообще (рассказ о функциях консьержей вполне вписывается в картину того, что мы сейчас называем полицейским государством) — такой видится Жюлю Верну расплата за комфорт, приносимый научно-техническими достижениями.
Без сомнения, подобное видение будущего мира было слишком необычным для эпохи, в какую создавался роман, слишком контрастировало с общепринятыми представлениями. И потому, вероятно, умница и эрудит Этцель не воспринял эту идею (или считал, что ее не воспримет публика), как явствует из приводимых делла Ривой пометок издателя на полях рукописи Жюля Верна: «сегодня в ваши пророчества не поверят», «этим не заинтересуются». Нынешнего читателя, особенно российского, напротив, поразит, насколько Жюль Верн оказался прав, как мало, в общем-то, он ошибался даже в своих явных и намеренных преувеличениях.
Единственное светлое пятно в жюльверновской картине будущего, ставшего нашей современностью, — исчезновение войн и армий (провидчески объясняемое появлением оружия, способного уничтожить весь мир). Увы, здесь пророческий дар писателя еще ждет своего подтверждения…
Что же касается чисто научно-фантастической стороны этого романа-предвидения, то она почти безупречна и просто поразительна с точки зрения сегодняшнего дня. Немало идей, родившихся при написании оставшегося неопубликованным сочинения и основанных на проекции в будущее самых новейших технических достижений того времени, будет использовано Жюлем Верном в последующих произведениях.
И все же, как представляется, не несогласие с жанром и, уж конечно, с научно-техническими пророчествами определило отказ Этцеля опубликовать роман.
Вроде бы на поверхности лежит иное объяснение. В письме издателя, черновик которого опубликован делла Ривой, и в заметках на полях рукописи предъявляются большие претензии к стилю, к чисто литературным качествам текста.
Да, претензии были справедливы, в чем пришлось убедиться и переводчикам русского издания. Но и это вряд ли могло послужить причиной отказа Этцеля. Ведь и другие романы Жюля Верна Этцель правил, возвращал писателю на доработку. И не только Жюлю Верну. Внук писателя приводит, например, такой факт: на посвященной издателю выставке можно было увидеть целую страницу Бальзака, перечеркнутую и заново переписанную Этцелем.[3] И в сюжет издатель, сам бывший известным писателем,[4] вмешивался, предлагал внести изменения в развитие действия, в характеры персонажей и т. д. Все это, очевидно, могло бы произойти и с «Парижем в XX веке», продолжи автор работу над ним. Кстати, обычно и сам Жюль Верн сильно правил себя, но уже в гранках, не в рукописи. Здесь же на ее полях остались лишь пометки типа «развить», «детализировать»…
Во всяком случае, и в нынешнем виде (а во французском издании текст Жюля Верна воспроизведен без какой-либо редакторской правки) роман не столь уж отличается в литературном отношении от других, в нем, в частности, много сходства в этом плане с написанным в то же время романом «Пять недель на воздушном шаре». А некоторые недоговоренности, неточности, несовпадения (например, относительно возраста молодых героев), неудивительные для первого наброска, отнюдь не мешают читательскому восприятию.
На наш взгляд, наиболее вероятной причиной отказа Этцеля стали попытка Жюля Верна дать в романе критический обзор современной ему французской литературы, сами его суждения о личности некоторых писателей. Об этом свидетельствует и цитируемый делла Ривой отрывок из письма издателя, где тот пишет, что о «литературных вещах» Жюль Верн говорит «как светский человек, слегка соприкоснувшийся с этим» миром.
