Петр: Я так понял, что если пиво не принести, то вы будете болтать, пока языки не засохнут. Пойду принесу. Саш, поможешь? (уходят)
Миша: Иван, ну расскажи.
Ванюша: Вот-вот, давай нам математические модели, черти графики и формулируй законы!
Иван: Раз тут на меня наезжают, мне не верят, то я просто вынужден высказаться более подробно. Вот любовь часто сравнивают с музыкой. И при этом относят музыку исключительно к искусству. А между прочим, совершенно зря.
Ира: (удивленно) Зря?
Иван: Зря так категорично. Большую часть времени, до средних веков включительно, музыка была точной наукой. Было семь классических наук: четыре точные и три гуманитарные. Так музыка числилась в том же разделе, что и арифметика. Так что все ваши наезды на мою склонность к математике отношу лишь на счет неинформированности.
Миша: А что случилось в средние века.
Иван: (пьет пиво, принесенное Петром, затягивая паузу) Да ничего особенного, клеветники и завистники уничтожили точную науку музыку, как несколькими веками позже почти точно так же пытались уничтожить генетику. Да вы все знаете эту историю.
Саша: Какую историю? Я вот лично про музыку вообще не знаю ничего, кроме того, что нот семь, а в хит-параде лидирует…
Иван: (улыбаясь) Спорим, знаешь.
Саша: Да ну, с тобой спорить — без штанов остаться. Лучше рассказывай.
Иван: Сразу предупреждаю, что это легенда, серьезные искусствоведы будут морщиться и говорить, что не так всё было. Но вы им не верьте. Так вот, была такая наука — музыка. И был ученый, который ей серьезно занимался, так, что всех остальных оставил позади. Но вот слишком талантливым быть плохо. Всё у него было — и способные ученики, которым можно передать знания, и счастливая жизнь, и должность, которая его кормила. Из-за этой должности всё и произошло. Придворный композитор может быть только один, а желающих много. Вот и распустили слух, будто он своего ученика убил из зависти, что тот более талантлив. И закончилась история, как оно всегда кончается в жизни, а не в литературе. Ни в чем невиновный человек оказался без работы, без учеников и без счастливой жизни. А наука умерла.
Саша: И чего я не спорил? Откуда мне там каких-то средневековых музыкантов знать?
Иван: Да знаешь ты. Фамилия этого ученого — Сольери, а фамилия ученика — Моцарт. Так что лично я считаю, что последним классиком был Сольери. Всякие Листы и Шопены — уже модерн.
Миша: Кошмарная история, только какое она имеет отношение к моему вопросу.
Ванюша: Наш Иван предчувствует, что его ждет судьба, сходная с судьбой Сольери. Как только нас соберется за столом тринадцать, его обязательно кто-то предаст.
Миша: Ну хватит вам! Мы собрались приятно провести время, а тут сплошные страшилки. Сколько можно?
Иван: Ну ладно, давай о приятном. Твое сердце можно одолжить для опыта?
Миша: Попытайся. Абсолютно бесполезно. Похоже, что в этой жизни я сторонний наблюдатель. Сколько не пытался влюбиться — всё бесполезно.
Действие 5.
Иван: Значит ты просто идеальный подопытный кролик для сеанса черной магии. Надеюсь, ты понимаешь, что все здесь свои? Не надо стесняться, чувствуй себя, как на приеме у врача. Ванюша: Венеролога. Иван: Коллега, ваши шуточки не уместны. (делает «магические» пасы вокруг головы Миши) Всё понятно. Значит тебе нужна девушка умная, с красивыми глазами и большой… кхм, большим бюстом?
Миша: Совершенно верно. И постоянно не везет: либо внешность есть, либо поговорить можно. (резко, отходя от воспоминаний) А ты откуда знаешь?
Иван: Пациент, не отвлекайтесь. Ты сам рассказывал про свой идеал. Рад тебе сообщить, что знаю девушку, идеально соответствующую твоей ауре. Да и ты ее знаешь.
Миша: Я? А кто она?
Иван: Закрой глаза и сосредоточься. (голосом гипнотизера) Ты сейчас вспомнишь ее большие синие глаза, ее прекрасные шелковистые волосы, ее милую добрую улыбку, как с ней всегда легко и интересно… (будничным голосом) В общем, придет Маша — и ты ее наконец-то увидишь.
Миша: (после паузы) Так ты про Машку? Фух, разыграли, черти. А я думал, сейчас на полном серьезе любить научат.
Ванюша: Учить любви на полном серьезе — звучит-то как! Нет, Мишка, такого не бывает. Вот у Ивана есть своя схема, как между людьми отношения складываются, у меня своя, у тебя своя. Можно обмануться схему, можно подменить схему. Но это лишь схемы, а про настоящую, великую и прочая любовь и сказать-то толком ничего нельзя.
