На оконной раме снаружи пристроился дятел и выстукивал клювом ритмичную дробь.
Будь я в норме, я бы вспомнила. Он уже не первое утро прилетал завтракать к моему окну.
Но я не была в норме. И, собираясь в школу, с тоской думала, смогу ли когда-нибудь к ней вернуться.
* * *
В школе я избегала Миранды и Джули. Перед классным часом я заметила, что они наблюдают за мной с другого конца коридора. Они шептались, искоса поглядывая на меня, будто я ненормальная или какое-нибудь чудо в перьях.
Джули направилась в мою сторону. Возможно, хотела снова попросить прощения за то, что впутала моих родителей, но я не могла сказать ей, что все опять зашибись. У меня было чувство, что меня предали. Я не сомневалась, что рано или поздно поборю его, но не сейчас.
Я захлопнула шкафчик и убежала, оставив их очумело таращиться мне вслед. Войдя в класс, я первым делом огляделась в поисках Блэйда. Стоит ли меня за это винить?
Он уже заставал меня врасплох в классе в тот день, когда я пыталась прочесть эссе. Где гарантия, что он не станет донимать меня снова? Где гарантия, что он не будет подстерегать меня на английском, или на математике, или в библиотеке?
Я знала, Дневничок, что мне придется постоянно быть начеку. Это нелегко. Ужасный способ провести день – в постоянном страхе, без возможности расслабиться хоть на секунду.
Во время обеда я взяла сэндвич с тунцовым салатом и отправилась на стоянку. Не хотела наткнуться на Джули или Миранду. Мы всегда сидели вместе за столом в конце зала, и я решила, что нам троим будет менее неловко, если я перекушу в одиночестве на улице.
День выдался теплый и солнечный, словно уже наступило лето. Легкий ветерок колыхал нарциссы за школой, яркие, как солнышко. У края стоянки сновали две белочки.
Прислонившись к багажнику своей машины, я попыталась съесть сэндвич, но у меня пересохло в горле, а попить я не захватила. Да и есть-то не хотелось. Желудок скрутило в тугой узел.
Внезапно я поняла, что мне делать. Если я и дальше буду повсюду высматривать Блэйда, остаток школьного дня превратится в кошмар. Нет, в школу возвращаться нельзя.
Я залезла в машину, бросив недоеденный сэндвич на пассажирское сиденье. Отыскала в сумочке ключи и завела мотор.
Часовня Норт-Хиллс находилась в нескольких минутах езды. Я решила заехать туда и убедиться, что Блэйд на месте. Удостоверившись в этом, я смогу вернуться в школу, и, может быть… только тогда, может быть… моя жизнь снова войдет в мирное русло.
Подъезжая к часовне, я обнаружила ее двери открытыми. Внутри рабочие в синей униформе прилаживали к стене лестницы, собираясь мыть витражи, тянувшиеся под потолком.
Я направилась вперед, ища кого-нибудь, кто бы мне помог, и чуть не запуталась в широком брезенте, который растягивали в проходе двое мужчин.
– Есть здесь кто-нибудь? – Мой голос прозвучал громче, чем я ожидала. Несколько рабочих оглянулись на меня.
Из-за алтаря выглянула седовласая женщина в униформе горничной. В руке она держала метелку для пыли.
– Я могу вам чем-то помочь?
Я кивнула:
– Да, я пытаюсь кое-что выяснить.
Не успела она ответить, как из коридора появился священник. Преподобный Преллер был в той же коричневой спортивной куртке, что и на похоронах Блэйда. В руке он держал планшет, за ухом торчала ручка.
Прищурившись, он посмотрел на меня:
– Да?
От грохота за спиной я подскочила. Обернувшись, я увидела, что один из рабочих уронил ведро. Мыльная вода растекалась по ковру в проходе.
Священник почесал в затылке:
– Как видите, мы сегодня закрыты, но если вам только спросить…
Внезапно я поняла, что не знаю, как задать свой вопрос. Нельзя же взять и выпалить: «А Блэйд Хэмптон у себя в гробу?» Вот я и стояла, разинув рот и напряженно соображая.
– Я… я пришла спросить о Блэйде Хэмптоне, – наконец выдавила я.
Глаза преподобного блеснули. Лицо напряглось. Мне явно удалось завладеть его вниманием.
– Похороны состоялись в прошлую субботу. Вы член семьи? – спросил он, пристально разглядывая меня.
– Да, – солгала я. – Он… он мой двоюродный брат. – У меня заколотилось сердце. Вдруг священник не поверит?
– Вообще-то, я не могу сказать… – начал он.
