– Прогулялась? – Света уже вымылась и собиралась ложиться спать. – Зачем все это купила? Обратно ведь тащить придется. Ну как знаешь!
Я уложила продукты и тоже свалилась спать, мечтая о послезавтрашнем дне, когда моя хозяйка уедет на работу.
* * *
– Подъем! – Светлана была бодра и свежа, как горная речка. – Завтракать! Уже все приготовила.
Ага, приготовила, яйца вкрутую и по куску хлеба на нос, ну еще чай.
– Ешь, сейчас за нами заедут. – Она быстро, но старательно дожевывала третье яйцо, пока я боролась с вторым: не люблю яйца вкрутую, тем более на завтрак.
Когда я допивала чай, заставляя себя забыть вкус переваренного желтка, в дверь позвонили: такая мелодичная трель, наверное, какая-то песня, но совсем мне незнакомая. Света вскочила, кинулась к двери, и из прихожей вскоре раздался веселый мужской голос:
– Привет, Фотончик! Собрана?
– Доброе утро, Поп! Обе готовы, держи сумки.
– Обе? Ах да, твоя гостья. Спускайтесь, едем!
– Ната!
– Иду! – Я все же успела ополоснуть чашки и выбежала из квартиры.
Внизу нас ждал УАЗ-«буханка», но не ветхий и раздолбанный, какие еще колесят в моем мире, а новый, явно современной модели, только что внешний вид прежним оставили. В салоне оказались очень удобные кресла, мини-холодильник, ну а приборная панель свидетельствовала об очень хорошей электронике вроде «бортового компьютера» – это, кажется, так называется?
– Сели? Тогда едем!
За рулем сидел худой рыжеватый парень, рядом с ним, на пассажирском месте, – крепкий, спортивного вида спутник с короткими темными волосами, а в салоне – девушка, не очень высокая, круглолицая и кудрявая.
– Фотончик! Привет! Рада, что ты наконец выбралась. Жаль, остальные в командировке. А это твоя гостья?
– Привет, Кью! Это Ната. Ната, это Кудряшка, или Кью, если коротко. Не удивляйся, мы привыкли к прозвищам, так удобнее.
Я сидела у окна, слушая совершенно непонятный мне разговор, и смотрела на проплывавший мимо пейзаж, очень похожий на тот, из моего мира: холмы, поля, лесополосы, деревни. Только что дороги лучше, лесополосы ухоженнее, деревни богаче. Не в том смысле, что особняки, а в том, что не виднелось ветхих или заброшенных домов, все выглядело обжитым, обихоженным, чистым. И еще одно отличие: то и дело за деревьями мелькали белые здания ферм, небольших школ, а то и силосные башни и элеваторы, а на зеленых лугах виднелись пестрые стада коров. Как-то странно все будто и не в России. И верно, это – не моя Россия. А жаль.
– Приехали! – Водитель остановил машину на опушке соснового бора. – Выгружаемся!
Вскоре на молодой травке уже были расстелены покрывала, на вытащенном из-за сидений «уазика» листе фанеры высились груды продуктов – кто что взял, – а оба парня возились с костром.
– Фо, ты наконец доросла до того, чтобы продукты покупать? – обернулся к Свете парень лет тридцати на вид, сидевший до этого рядом с водителем. – Даже шпроты взяла!
– Это не я, а Ната. – Света лежала на покрывале, жмурясь от утреннего солнца. – Теперь придется обратно тащить.
– Ната?
Парни и Кью переглянулись, девушка кивнула мне:
– Идем бутерброды делать, пока они тут огонь добывают. Хорошо еще, не трением.
– Не ворчи, – обернулся к ней тот, кто вел машину, – а познакомь нас. Фотон, как обычно, считает, что свои обязанности выполнила.
Кью потянула меня к парням.
– Поп, – улыбнулся темноволосый. – Вообще-то Василий, но зови Попом.
– Почему?
– Потому что Попов, – объяснил его спутник. – А я – Лот, муж этой вот кудрявицы.
– Лот? – Я удивилась: парень был немногим выше меня, и на морской лот ну никак не походил, на ветхозаветного же «праведника» – тем более, хотя бы потому, что был молод, весел и, кажется, при случае за словом в карман не лез.
– Это от «Ланселота», – расхохотался он, глядя на мое лицо, – люблю обувь этой фирмы, вот и привязалось, но уж больно длинно и пафосно, а «Ланс» – глупо как-то звучит, на мой взгляд. Так что оставили только «Лот». Фотон, ты хлеб жареный будешь? Тогда иди ветки на шампуры резать.
– Иду! – Света вскочила, полезла в свою сумку.
Я уточнила:
– Почему Фотон?
– Потому что не остановишь, – улыбнулся Лот.
