Парад теней - страница 3

- Добьем, - согласилась она и, вытянув бутылку из Костиной ладони, без европейских ужимок разлила по бокалам до краев.

- Вот и бутылочке конец...

- А еще кому? - подозрительно осведомился он. - Мне?

- Ишь ты! Очко-то как гуляет! Боишься, за списанного тебя держать будут?

- Никого-то я не боюсь, Даша, никого. - Он выпил свой бокал до дна и сдавленным от больших глотков мартини голосом добавил: - Кроме себя самого.

- "Граф Гвидо вскочил на коня", - процитировала "Растратчиков" Даша и тоже выпила до дна. Передохнула и стала объяснять ему про него: Пятнадцатилетняя публичность приучила тебя смотреть на самого себя со стороны. Сейчас я вот такой-то. А вот сейчас эдакий. Удачно обвел защитника. Блестяще ударил по воротам. Вовремя улыбнулся журналисту. Как эле гантно управился с ножом и вилкой! Я красив, добр и интеллигентен. Смотрите, смотрите, смотрите! Ушла публичность - и тебе не с кем смотреть на себя со стороны. И не для чего. Теперь тебе приходиться смотреть внутрь себя, а с непривычки это страшно.

Он, пригорюнившись, подпер правую щеку ладонью и, по-собачьи нежно глядя на Дашу, изрек:

- Или ты сильно поумнела, или я здорово поглупел.

- А что я просто поумнела, ты не допускаешь? Без альтернативы?

- Допускаю, - тоненько и жалобно согласился он.

- Отец, а не набрался ли ты? - опасливо осведомилась она. - Или выкомариваешься?

- Выкомариваюсь, - признался он. - Чтобы тебя в недоумение вогнать.

- Вогнал, вогнал, - призналась она и глянула на наручные часики. Смотри ты, уже восьмой час, а светло как днем. - И вдруг поняла: - На ужин-то я опоздала.

- Тогда в кабак! - обрадовался Костя.

- Не хочу, - твердо решила она.

- Узнают?

- И пристают. Пойдем ко мне. У меня в холодильнике и закуска, и выпивка всякая. Пошли?

- Пошли, - согласился Костя и, поднявшись, подошел к бармену. - Все путем, шеф? Я тебе ничего не должен?

- Полный ажур! - подтвердил парень и восхищенно признался: - Обслужить таких людей - честь для меня.

Это было приятно слышать. И для продления удовольствия Костя поинтересовался:

- Каких это таких людей?

- Знаменитого футболиста Ларцева и великую певицу Дарью. К сожалению, не знаю ее отчества и фамилии, - благожелательно отрапортовал бармен.

- Облом! - ахнула Даша. - Мы - знаменитости, Константин!

Она бросилась к стойке, поцеловала засмущавшегося бармена в щеку и на прощание сообщила:

- А зовут меня Дарья Васильевна Коняева. Некрасиво, правда?

Среди кустов у начала магистральной тропы маячил кожаный Артем.

- Я тебе что сказала?! - рявкнула Даша. - С глаз долой и домой!

- Вы мне не указ, Дарья Васильевна, - мрачно возразил охранник. - Мне Михаил Семенович приказал, и я исполняю.

* * *

В Дашином люксе было прекрасно. Благоухали многочисленные букеты, мягко теплился нижний свет, выхватывая из полумрака безделушки, привычно создававшие ей вечно походный уют: громадную игрушечную собаку-амулет, веселый павловопосадский плат на диване, скатерку с изображением трех хитрых и трусливых обезьян (ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу) на журнальном столике, многочисленные изящные флаконы и баночки на полочке у зеркала...

Дарья металась от холодильника в прихожей к журнальному столику, заставляя обезьян тарелками и бутылками. Пока суд да дело, Константин, помыв руки в ванной, от нечего делать потягивал "севен ап".

- Все, - облегченно вздохнула она и, присев рядом с ним на диван, с удовольствием осмотрела дело своих рук.

- Как в Дортмунде, - вспомнил он.

- Как первый раз в "Жемчужине", - возразила она и разлила по пузатым рюмкам коньяк. - Будь он проклят, этот Дортмунд!

- За жемчужину, - согласился Костя. - То есть за тебя.

- Льстишь, конечно, - выпив, оценила она его тост. - Но все равно - не особо искренне, а душу греет. Я - жемчужина!

- Я от чистого сердца, а ты... - обиделся Константин.

Даша кокетливо глянула на гостя и вдруг обвинила неизвестно кого:

- Вот опять последние известия из-за вас пропустила.

- Ничего-то мы не пропустили. Спорт и погода в самом конце. Константин осторожно выбрался из-за хлипкого столика и включил телевизор. Весьма приличный японец принялся за дело сразу. Тотчас на его экране явилось лицо ведущего, который излагал о событиях за бугром. Замелькали картинки с демонстрациями, заседаниями, приемами, стачки с выстрелами.