– Мамаша, я знаю! – взвыла Клавдия. – Дальше!
– А дальше наши рыцари соизволили приступить к огню. А никто его и не умеет разводить! Тоже мне, мужики! Пришлось мне. Они стали мясо терзать. То есть не они, а Петр Антонович.
– Хотелось кушать… – потупился тот.
– А мы все Ирине звонили. И Клавдии Сидоровне, – оправдывался Жора.
– На кой ляд им было звонить? Они все равно к телефону не подходили! – рыкнула на него старушка. – Вот, значит, боремся мы с мясом. А времени между тем уже пятый час. И тут смотрим – едет наша королева! На своей машине… вся из себя красавица… прямо по лесу… Остановилась недалеко от площадки и зовет: «Иван!» Тот, дурень, обрадовался, побежал, давай ей двери открывать, а она в него из пистолета – шарах! Потом еще раз. А потом развернулась, и газу! Убила, гадина…
– Кто? – растерялась Клавдия.
– Так Ирина же! – в один голос воскликнули Жора с Катериной Михайловной.
– Я всегда ее немного недолюбливал… – быстренько сообщил Акакий.
– Постойте… как же… Не могла Ирина! У нее же игра такая… телевидение…
– Нет, телевидения там не было, – поцокал языком Жора. – «Скорую» и милицию вызвали, а вот телевизионщиков не догадались…
– Вы не поняли. У нее сегодня должен был быть финал…
– Так он и был! Теперь-то уж точно – финал! – тряхнул рыжим чубом Жора. – И Ивану, как его… Ивану Палычу полный финал, и Ирине. Ее же сразу повязали.
– Ага, повязали, – поддакнула Катерина Михайловна.
– Так вы же говорили, она… по газам, в смысле – уехала…
– Ее дома взяли. Сидит еще, главное, дома, ждет, когда за ней явятся… И явились!
– А сейчас она где?
– Так в тюрьме ж! И нас туда возили. Допрашивали, расспрашивали, записывали… Вот каждое наше слово записывали! Петя, ты бы это взял на заметочку – тоже каждое мое слово конспектируй. Очень полезно, и для потомков…
– Нет… этого не может быть… – не могла поверить Клавдия. – Я сама у нее была… Я ушла от нее без пяти четыре. Она собиралась ехать в «Шалаш», в торте… А убивать никого не хотела… Да и зачем бы ей Ивана убивать? Она ж за него замуж собиралась!
– Ну… может, он ей сказал, где у него деньги в огороде зарыты, вот она и решила деньгами воспользоваться, а мужчину ликвидировать… – важно проговорил Петр Антонович. – Клавдия, а нельзя ли чего-нибудь покушать?
– Хи-хи, Клавочка, приготовь папе ужин, – мило хихикнула свекровь. – Он у меня поразительно выдержанный мужчина – хоть там что случись, а он все равно есть хочет…
Клавдия только отмахнулась, и Катерина потрусила на кухню сама.
– Неужели милиция поверила? – все не могла она успокоиться.
– Так мы же сами видели! Чего ж не поверить? – возмущался Жора. – Я собственными глазами смотрел – застрелила! И Иван побежал, значит, тоже узнал! И ваще – ваша родственница очень такая сумасшедшая, она вполне могла угрохать кого-нибудь. Я вот все думаю – отчего она меня в живых оставила? В последнее время она очень ко мне неровно дышала. Да я не обижаюсь – больная же…
– Да не больная она! Нормальная! Она просто в игру какую-то вляпалась! – доказывала Клавдия.
Ей не верили. Катерина Михайловна даже из кухни выскочила, чтобы покрутить у виска. Думала, что невестка ее не видит.
– Так! Хватит рожи корчить! Всем спать! Георгий, на выход, тебе еще добираться! – приказала Клавдия. – Кака, что ты тут замер? Быстро в постель!
Акакий как-то сосредоточенно молчал, мялся, но ни на что так и не решился, а понуро удалился в свою комнату.
Клавдия, уложив домочадцев, перемывала тарелки. В то, что произошло сегодня на пикнике, она никак не могла поверить. Она даже позвонила Ирине домой, но там никто не поднял трубку.
– Интересно, куда же Ирина вляпалась? Не могла она убить Ивана! Хоть вы меня всю разрежьте, ни за что не поверю… – бубнила она себе под нос. – Я вон сколько от Каки терплю, а ведь не прикончила еще. Нет, надо выручать Ирку. Хоть и не простила я ей тыкву, но… пропадет без меня баба.
На следующий день выручать не получилось – к Распузонам домой тоже пожаловали люди из милиции и спрашивали Клавдию Сидоровну, отчего это она вдруг отказалась от такой замечательной вечеринки. Потом записывали адрес Агафьи, цеплялись к Акакию, короче, сумели испортить настроение всем. И целую неделю трепали нервы, а ведь Клавдия с большой охотой говорила им все, что знала.
