ЛУИЗА: Какие мужчины жестокие!
ТЕО: Господи, что я буду делать, если меня уволят…
ЛУИЗА: С чего ты взял, что тебя должны уволить?
ТЕО: Мне сказали, что его Величество был на этом параде.
ЛУИЗА: Он как раз проезжал мимо, когда это случилось.
ТЕО: О, Боже!
ЛУИЗА: Это-то и хорошо, потому что все в этот момент смотрели на него, а не на меня.
ТЕО: А что если ему уже рассказали о твоём фиаско? Что если ему доложили, что твой муж государственный служащий? Он уже знает, из какого я отдела, в каком кабинете сижу, как меня зовут. А он не выносит скандалов. Он должен будет меня уволить. А дальше мы окажемся на улице! В нищете, холоде, голоде и позоре!
ЛУИЗА: И всё из-за пары дамских панталон.
ТЕО: О, нельзя недооценивать власть дамского неглиже. (После паузы) Я проголодался.
ЛУИЗА: Хочешь жареные колбаски?
ТЕО: Возьми нож и порежь их вдоль, а не так как ты обычно это делаешь — поперёк.
ЛУИЗА: (Язвительно) Одна порция жареных колбасок, разрезанных поперёк, сию минуту, мой господин. На десерт что желаете?
ТЕО: Персики с взбитыми сливками. У нас ещё остались?
ЛУИЗА: Займу у Гертруды.
ТЕО: А, у этой болтуньи Гертруды Дитер, которая живёт над нами. (Он потрясает своим кулаком в сторону квартиры этажом выше) Сплетница, любопытная! Везде свой нос суёт! (Замечает газету на кухонном столе. Луиза накладывает еду в тарелку) Гм… Репортаж о чудовище в озере Лох-Несс. Это расстраивает учёных, и это раздражает меня. Мне совершенно ни к чему эти маленькие чудеса. Неизвестное заставляет меня нервничать. Я живу у себя в доме и всё, что в нём происходит, я могу объяснить. Я уверен, что из крана польётся вода, а не вырвется язык пламени, мне не надо опасаться, что канарейка нападёт на собаку, и я точно знаю, что часы пробьют шесть раз, именно в шесть часов и ни в коем случае в семь или восемь. Потому что должно быть так и никак иначе. (Берёт в руки газету) Чудовище в озере. На поверхности всё тихо и спокойно, но не пропустите того, что таится под этим видимым спокойствием, там, в глубине вас подстерегает смертельная опасность. Под. Под. Подштанники! Панталоны! (Он швыряет в сторону газету и вскакивает на ноги) Пойду, пройдусь по городу, послушаю, о чём там, в толпе болтают. Может, я уже лишился своего заработка. Пусть обед будет наготове, вернусь, тогда и поем.
ЛУИЗА: У тебя улучшилось настроение?
ТЕО: Оно у меня улучшается, только когда я вспоминаю, как жизнь была прекрасна до сегодняшнего дня.
Он выходит. Луиза провожает его до дверей, потом высовывается в окно и зовёт
ЛУИЗА: Гертруда!
ГЕРТРУДА: (Сверху) Луиза, я всё слышала.
ЛУИЗА: Значит, ты уже знаешь о моей маленькой аварии?
ГЕРТРУДА: (Спускаясь по лестнице) Слышала сплетню.
ЛУИЗА: И что говорят?
ГЕРТРУДА: Я могу войти?
ЛУИЗА: Конечно. (Гертруда мгновенно входит, потому что она подслушивала под дверью) Так что ты слышала?
ГЕРТРУДА: Я слышала, что они у тебя очень даже ничего… Во-первых, чистый хлопок, во-вторых, идеально чистые и в-третьих, тщательно выглажены.
ЛУИЗА: Ну, это естественно. Дальше.
ГЕРТРУДА: Не так уж и много людей в курсе событий.
ЛУИЗА: А где ты это слышала?
ГЕРТРУДА: На станции болтали. Теперь ты мне расскажи, как это произошло.
ЛУИЗА: Я хотела получше разглядеть кайзера, забралась на скамейку и поднялась на цыпочки. (Сопровождает рассказ показом)
ГЕРТРУДА: Конечно, так талию лучше видно.
Они хихикают. Гертруда встаёт рядом с Луизой в ту же позу и поглаживает себя по талии
ЛУИЗА: И вдруг чувствую, что мои панталончики уже на лодыжках.
ГЕРТРУДА: А ласковый ветерок гуляет в райских кущах.
ЛУИЗА: Гертруда!
ГЕРТРУДА: Говорят, ты была неотразима в этот момент. Кое-кто чуть шею себе не свернул.
ЛУИЗА: Я соблюла все приличия. Я молниеносно перешагнула через них, нагнулась и запихнула их себе запазуху.
ГЕРТРУДА: Значит, завтра скажут, что всё это была хорошо спланированная акция записной кокетки.
ЛУИЗА: О, Господи. Мой муж не выносит, когда судачат у него за спиной.
ГЕРТРУДА: Значит, пора ему привыкать. С тех пор как светит солнце, люди только и делают, что языками чешут. Так же и тут, как хорошенькие дамочки кружили головы мужчинам, так и будут, и ничего ты с этим не поделаешь.
