Гигант неистово метался по клетке. Он не старался достать солдат, а казалось, что вся его мощь и ненависть были направлены на разрыв железных границ. Мутант всем телом бросался на стенки, раскачивая и шатая всю процессию. Солдаты спотыкались и падали, увлекаемые нечеловеческой силой. Они ругались и проклинали зверя, но он не обращал на них внимания: его врагом была клетка.
Грэм не боялся быть замеченным в темноте коридора и с интересом рассматривал происходящее.
В середине комнаты процессия остановилась.
- Ставим! – скомандовал зычный голос.
Раздался грохот, полетели искры, а мутант, получив новую порцию ярости, накинулся на прутья – клетка заерзала по полу, издавая нервные стоны.
- Все! Ууух! - один из солдат и плюхнулся на каменный пол, снял шлем и вытер рукавом лоб, растирая грязь по юному прыщавому лицу. - Зачем было нести живого? Ну как дети…
- Дык, убил бы, командир. Чего сейчас метешь языком? - сказал, снимая шлем, бородатый воин.
Все расселись.
- Я… не думал, - осекся юноша.
- Иди, убей сейчас, - хихикнул кто-то.
Парень изучающе глянул на раскачивающуюся, уже порядком отъехавшую в сторону клетку.
- Неее. Его полдня колоть будешь. Да еще вывернет руки … Неее, - он улыбнулся и пнул ногой воздух.
Раздались короткие смешки, скованные тяжелым дыханием.
- Пойдем, - сказал бородатый, вставая и нанизывая шлем на мокрую голову.
Они вышли и вскоре вернулись еще с одной клеткой. Там мирно лежал бесформенный расплывшийся мешок серого, местами кроваво-красного цвета с белесыми прожилками. Он тяжело дышал, хрипя и булькая. Периодически все тело охватывали болезненные судороги, и казалось, что это конец – он умирает, но вскоре слышались натужные всхлипы, и все повторялось вновь.
Таких уродцев – ошибки мутаций – называли «красными головастиками» за склизкое, мешковатое тело со слипшимися ошметками конечностей. Эта дергающаяся в конвульсиях мешанина из костей и плоти была когда-то животным, насекомым или даже человеком.
Невероятная боль головастика передалась Грэму и холод, покрывающей его слизи пробился вовнутрь, расплылся по конечностям и сжал сердце клещами.
- Я… думал… он мертвый, - кряхтя, сказал все тот же юноша. - Он же… не дышал…
- Ставим!
Клетку аккуратно поставили на пол. Солдаты переглянулись, кивнули, и молодой боец закончил страдания уродца одним ударом – меч вошел в тело как в печеное яблоко, чуть завязнув внутри. Головастик булькнул и протяжно свистнул в последний раз.
- Взяли! - рявкнул командный голос. - Теперь быстро, быстро!
Солдаты вскочили, лихо вскинули ношу и одним махом поднесли к грохочущей и елозившей на камнях как на льду клетке беспокойного мутанта. Двое поспешно выволокли мертвое тело головастика и направились к решетке.
Грэм отошел на десяток шагов.
Затащив безжизненное тело в коридор, солдаты взялись за клетку с менее покладистым зверем.
«Сейчас его выпустят!»
Панголин попятился, развернулся и замер: из глубины туннеля, словно волна, надвигалась огромная масса слизи, а длинное щупальце впереди методично изучало проход – острый пронырливый кончик, как змеиный язык касался пола, стен и потолка. С другой стороны взвизгнула, открываясь, дверца решетки.
Грэм метнулся назад, вперед! – там должна быть развилка! Сзади – крик и улюлюканье солдат, хлюпанье тяжелых шагов и нечеловеческий вопль свободы. По спине забегали наэлектризованные мурашки. Мгновение! И панголин нырнул в боковой туннель, изворачиваясь от юркого щупальца Вдовы. Вскочил, но поскользнулся и плюхнулся в прогоркший кисель. Перевернулся на спину и пополз, как паук.
Прямо на перекрестке мутант, со всего разбега врубился в груду зеленых щупалец, разбрызгивая их по стенам, как мокрые тряпки. На миг они застыли, но тут же сомкнулись в круговых объятиях, облепив со всех сторон нетерпеливого «жениха». Упершись задними и средними лапами в пол, он сдержал натиск толстого лоснящегося тела – опоясанная кожистыми кольцами туша разбилась, как волна о камень и откатилась назад. Огромной головой с ощетинившимся гребнем смертоносных костяных пик, мутант вновь разбросал в стороны извивающиеся руки Вдовы, но все так же, не причиняя им какого-либо вреда. Почувствовав слабину червя, зверь двинулся вперед – помогая передними лапами, он прорывался к центру гигантского тела. Добравшись до основания, разгреб в стороны гроздья отростков и впился зубастой пастью в светлую плоть – мощная струя слизи обдала оторопевшего мутанта. Он вздрогнул, ослабил хватку и видимо, осознав свою ошибку, уже старался отпихнуть массивную тушу. Поздно. Намертво пристегнутый цепями щупалец, зверь рвал и терзал зубами зеленые путы, так же безрезультатно, как и минуту назад, железную решетку. Из-под веера рук Вдовы вылезла бело-розовая присоска, размером с блюдо, окаймленная кольцами мелких зубов, и прилипла к морщинистой груди мутанта – дикий крик боли и отчаяния вырвался из зубастой пасти, перекрываемый чавкающим поцелуем Вдовы. Мутант извивался и дергался в последнем свадебном танце, мгновенно усыхая, будто гнилое яблоко – глаза спрятались в глазницах как улитки, оставив только две черные дыры.
