— Ну, вот, сын! — торжественно проговорил отец, входя в комнату. — Пришла пора и тебе сменить старших и взять в руки оружие.
Мать повернулась на голос мужа и тут же отступила в сторону. Когда говорят мужчины, женщине следует помалкивать. Но Асатулло подошел к ней и, обняв за плечи, прижал к себе. Родители смотрели на сына с нежностью и затаенной гордостью. Саид смутился и опустил глаза. Гордиться им родителям пока еще нет причин. Что он успел в жизни? Да и не старался особенно чего-то успевать. Рос, как все мальчишки, учился в школе, окончил техникум, поступил в Политехнический институт, отучился первый курс. И вот теперь — армия. Но это же без его желания, почти все здоровые парни в этом возрасте идут в армию. Эх, жаль, не удалось получить высшее образование, но раз так велит Родина…
— Я верю, что ты станешь настоящим джигитом, Саид, — сказал отец. — Я четыре года в седле защищал нашу огромную страну. Помни, ты — таджик, тут твой дом, но Родина у нас одна, одна большая страна, от океана и до океана. Ты не будешь ездить на коне, у тебя будет другая служба. Все изменилось, и армия теперь другая. Но ты все равно должен оставаться джигитом и служить так, чтобы не опозорить своего отца, своих предков.
— Я постараюсь, отец! — кивнул Саид.
— Нет, сынок, — строго покачал головой Асатулло. — Ты не постараешься, ты только так и будешь служить. Честно отслужив, вернешься — доучишься…
На следующий день дома устроили праздник — проводы. Пришли соседи, родственники, приехали даже две сестры матери из горного кишлака. Это событие — сын становится мужчиной и уходит в армию! Даже в мирное время молодого таджика провожали как на войну, только слез было меньше. Да и нельзя женщинам плакать, когда мужчины говорят важные слова и напутствия. Саид крепился и старался держаться за столом солидно. Кивал старикам, давал обещания. Вот только глаза отца ему не нравились, было в них что-то, какая-то затаенная боль или страх. Молодой человек не знал, что накануне всезнайка-сосед, работавший водителем в райвоенкомате, по секрету поведал Асатулло о предназначении их призывной команды: учебный центр по подготовке солдат к службе в Республике Афганистан. Жене он ничего не сказал, не стал заранее расстраивать.
Гости давно разошлись. Саид стоял на балконе и смотрел на зеленые кроны деревьев, освещенных снизу уличными фонарями, на проезжающие по проспекту редкие машины. Жара спала, тело обдувал легкий прохладный ветерок, а мысли уносили Саида уже далеко, к тем местам, где ему, возможно, придется служить. Сколько нового он узнает, со сколькими людьми познакомится! Наверное, это даже хорошо, что так принято в Советской армии, все служили не в своей области или республике, а далеко от дома. Можно посмотреть мир. Но одна грусть все же оставалась. Лайло! Ее карие глаза светили ему в ночи, ее голос он слушал как музыку звезд. Два года он не увидит девушку. Но ведь он может ей писать, если не запретят ее родители.
— Сынок! — Асатулло вышел на балкон в накинутой на плечи пижамной куртке и встал рядом с Саидом, облокотившись локтями на перила.
«Как постарел отец, — подумал юноша с грустью. — А я и не обращал внимания, не присматривался, занятый своими делами, своей жизнью». Только теперь, в преддверии долгой разлуки, Саид вдруг понял, что очень любит своих родителей, свой дом. И что ему семьи будет очень не хватать во время службы. Но отец вдруг положил ему руку на плечо и заговорил:
— Я знаю, мой мальчик, что ты любишь девушку из кишлака Пичандар. Ее зовут Лайло.
— Откуда, отец?
— Помолчи, сынок! — властно, но как-то грустно велел Асатулло. — Помолчи и послушай. Я ездил туда. Там в кишлаке есть один хороший знакомый. Мы с ним когда-то работали вместе, теперь он уже давно на пенсии. Уважаемый человек!
Саид слушал и ждал. Отец еще ничего не сказал, но сердце молодого человека стало сжиматься от предчувствия неприятного конца этого рассказа. Что-то рушилось в его сознании, исчезало привычное состояние. А может, все дело в повестке, может, он чувствует приближающиеся изменения в своей судьбе? Детство кончилось, вот в чем дело. Эта неприятная, но волнующая мысль четко сформировалась в голове, и, поняв, осознав ее смысл, Саид выпрямился, как будто хотел пошире расправить плечи и выглядеть как мужчина.
