Представьте себе картину. Сидит мальчуган лет девяти-десяти и смотрит в окно. Мать и отец еще в поле. Правда, частенько в то время я тоже бывал с ними вместе. Но случалось, меня оставляли дома, чтобы приглядывать за младшими, да еще и ужин приготовить. И вот, когда сделаешь все, сядешь у окна, думаешь:
«Вот и я постепенно, но все-таки становлюсь взрослым».
А потом мысленно себя спрашиваю:
«Что же это значит – быть взрослым?»
И сам себе отвечаю:
«Это значит, надо уже учиться самому зарабатывать для семьи и для себя».
Таким оказался вывод из раздумий, и он у меня из головы не выходил. Учиться работать, работать и работать…
В ту пору мне все чаще удавалось доставать различную литературу. Было это уже после революции. На селе сначала появились брошюры. Вместе со сверстниками я стал их почитывать, потом и книги пошли. Особенно мне нравилось читать описания жизни революционеров.
У нас, ребят из села, был, можно сказать, в ту пору какой-то взрыв добрых чувств по отношению к городским рабочим. Как импонировала их организованность! Ведь это в основном они, рабочие, пролетариат, совершили революцию. Ведь если бы они не действовали организованно, то, наверно, люди ничего бы сделать не могли ни с этими усатыми урядниками, ни со становыми приставами, которые очень уж любили разъезжать по деревням почему-то непременно с колокольчиками на дуге.
Именно в ту пору мы, сельские мальчишки, и начали обмениваться своими мечтами, а в мыслях рождались самые отчаянные проекты. Один говорил, что готов поехать в другие страны и поднимать народы на революцию. Другой придумывал иные способы борьбы с императорами, королями, буржуями и помещиками, с любыми угнетателями народа.
Шли годы. Дети становились отроками, отроки – юношами. Наиболее пытливые и деятельные стали превращать свои мечты в реальность. Большинство из нас рассуждало так: раз рабочие могут вести борьбу против богачей и эксплуататоров, то почему бы и крестьянам не приобщиться к этим рабочим, не стать тоже рабочими? Ведь они будут это только приветствовать. Некоторые мальчишки так и делали, уходили в город, чтобы стать рабочими. Кто устраивался на работу в городе, а кто возвращался в свои пенаты.
Был у меня близкий товарищ Вася. Потом его называли Василием Семеновичем, конечно же Громыко. После долгих обсуждений я и сговорился с ним: мы постараемся убедить своих родителей отпустить нас и попробуем поступить на какую-нибудь фабрику или какой-нибудь завод. Мы полагали, что наверняка найдем такую фабрику или такой завод, если пойдем в восточном или юго-восточном направлении. А тут еще по селу прошел слух, что где-то в одном из ближайших городков, не то в Клинцах, не то в Новозыбкове – теперь они в Брянской области – требуются фабричные рабочие. Толком никто не знал, где эта фабрика, что это за завод.
А мы, мальчишки, не выбирали. Нам было все равно. Мы мечтали, чтобы было побольше людей и чтобы обязательно нас звал на работу фабричный гудок. Именно гудок – он хватал нас за душу. Сказано – сделано! Набрали мы с собой сухарей – не хлеба, а именно сухарей! Да еще яблок и какого-то твердого сыра. Лишь бы не обессилеть с голоду. Ну а в остальном вывезет возраст. Мне тогда едва исполнилось двенадцать, товарищу было на год больше. Мы взяли курс на город.
Пройдем километров десять по задуманному маршруту, сядем, отдохнем, потом – еще десять. А сами все смотрим на горизонт: не появится ли там фабричная труба. Но она почему-то не появлялась…
Дошли до Новозыбкова. И только тут, уже в городе, увидели завод. Это был небольшой завод, но нам он казался гигантом, воплощением мечты. Главное, думали мы, у него есть труба, а с утра позовет гудок. Сердца забились учащенно. Вот она цель, она уже близка! Теперь-то улыбаюсь: наивность у нас была младенческая. Мы ведь не понимали, что на заводе нужны физически крепкие и взрослые люди. Но тогда сердца от волнения стучали сильно.
Переночевали под открытым небом, под какими-то торговыми навесами. Не замерзли, не простудились – дело было летом. Утром загудел гудок, и мы подошли к проходной. Увидели будочника, по-нынешнему – вахтера, мимо которого проходили рабочие по пропускам. Он обратил на нас внимание.
