Нужно учитывать, что существовал определенный механизм принятия решений.
Могу привести факты в подтверждение такого тезиса. Не только я, но и некоторые другие члены политбюро справедливо указывали на то, что тяжелая промышленность и гигантские стройки поглощают колоссальные средства, а отрасли, производящие предметы потребления – продовольствие, одежду, обувь и т. д., а также услуги, – находятся в загоне.
– Не пора ли внести коррективы в наши планы? – спрашивали мы.
Брежнев был против. Планы оставались без изменений. Диспропорция этих планов сказывалась на обстановке вплоть до конца восьмидесятых годов, когда пишутся эти строки.
Или взять, к примеру, личное хозяйство колхозника. Фактически его уничтожили. Крестьяне не могли себя прокормить.
Еще во времена Хрущева имел место любопытный случай. Собрались мы однажды перед заседанием политбюро, а Хрущев приехал прямо с дачи. И заговорил возмущенно:
– Еду и из окна машины вижу – какая-то старушка пасет две козы. Ведь эти козы едят хлеб. Иначе их не прокормить, и они были бы не нужны. А хлеб мы печем для людей, и нам его не хватает.
Вначале я подумал, что он шутит. Но оказалось, что все высказывалось вполне серьезно и первый секретарь упрекал тех товарищей, которые должны следить за обстановкой на селе. Тогда по соответствующим решениям крестьяне должны были сдать со своих подворий рогатый скот. Предполагалось, что он будет выращиваться в крупных агрофермах. Вот почему Хрущева так удивили две козы, все еще находившиеся, судя по всему, в собственности какой-то старушки. Хрущев считал себя знатоком жизни крестьянина, но и он «наломал немало дров», навязывая руководству партии и страны ошибочные решения по вопросам развития советской деревни и сельского хозяйства.
С приходом Брежнева в сельском хозяйстве страны изменений происходило мало.
Только со времени апрельского (1985 г.) Пленума ЦК в условиях перестройки, демократизации и гласности сложилась обстановка, благоприятная для использования колоссального потенциала нашего социалистического общественного строя как в экономике, так и в социальной и духовной сфере в самом широком понимании этого термина.
Мне не приходилось наблюдать, чтобы Брежнев глубоко осознавал недостатки и серьезные провалы в экономике страны. Правда, он соглашался, что обстановка требует, чтобы был сделан серьезный поворот в сторону научно-технического прогресса. Было ясно, что наша наука и техника во многих отношениях отстают от развития науки и техники в передовых капиталистических странах. Он даже дал согласие выступить с докладом на Пленуме ЦК КПСС по этому вопросу. Интересы страны требовали принятия соответствующих решений. Но Пленум несколько раз откладывался. С докладом он так и не выступил, никакие серьезные решения по этому вопросу в тот период так и не были приняты.
Сама оценка положения в стране в области экономики, науки и техники, социальной сферы, да и в культурной жизни была какой-то вялой, давалась от случая к случаю. Многие факты просто скрывались. С таким положением и встретилась политика перестройки.
Тогда все считали, что главное лицо, с которого следует спрашивать за недостатки и прорывы в области экономики, – это А.Н. Косыгин. Во-первых, он был Председателем Совета министров СССР, а во-вторых, он действительно считался знатоком экономических проблем, поскольку являлся крупным экономистом. Я и сам так оценивал его роль. Но как бы основательно Косыгин ни понимал экономические проблемы, он все же на практике шел по тому же пути застоя. Каких-либо глубоких положительных мыслей, направленных на преодоление пагубных явлений в экономике страны, он не высказывал. Ни он, ни руководство того периода не сумели вывести страну из сложного положения.
Естественно, возникает вопрос: отдавал ли Брежнев себе отчет в том, что обстановка в стране чрезвычайно тяжелая и что необходимо искать пути к ее коренному изменению?
Он не отдавал себе в этом полного отчета. Принимал на веру заявления работников, непосредственно отвечавших за то или иное направление в социальном и экономическом развитии страны, за выполнение намеченных планов. Был снижен уровень требовательности к этим работникам, делалось немало успокоительных докладов и речей, но обстановка в лучшую сторону не менялась.
