Потрясенная тетушка Розелина выронила на пол все, что успела захватить: зонтик, муфту, шаль и лопатку для вафель.
– Великие Предки, да это же дочурка Беренильды! Ну точная копия, как две капли воды…
Офелия с волнением и легкой робостью посмотрела на девочку, которая разглядывала их большими светлыми глазами – глазами Беренильды. Правда, в остальном Виктория больше походила на отца: ее лицо отличалось той же мраморной бледностью, а волосы, неестественно длинные для ее возраста, были скорее белыми, чем белокурыми. Да и странная манера приоткрывать рот, не издавая при этом ни единого звука, также напоминала о тягостных паузах в речи самого Фарука.
– Она еще не умеет ни говорить, ни ходить, – предупредил их Арчибальд, встряхивая Викторию, точно куклу со сломанным механизмом. – Да и семейные свойства в ней пока не проявились. Но не стоит считать ее глупенькой, она уже понимает куда больше, чем все мои бывшие сестры вместе взятые.
Тетушка Розелина озабоченно нахмурилась, увидев безмятежную улыбку Арчибальда.
– Надеюсь, Беренильде хотя бы известно, что ее дочь находится здесь? – сердито спросила она. – Это же ребенок Духа Семьи! Вы что, нарываетесь на дипломатический скандал? Поистине, вы недостойны звания посла!
– А я уже не посол. Теперь этот пост занимает моя бывшая сестрица Пасьенция. Паутина изгнала меня из своих рядов после известного вам события. Так что не судите меня строго, мадам Розелина. Виктория – дочь матери, которая желала бы всю жизнь держать ее в колыбели, и отца, который даже не помнит ее имени. Поэтому моя роль как крестного заключается в том, чтобы разнообразить ее жизнь… А вы, юная особа, не слушайте злопыхателей, которые называют вас отсталой! – воскликнул Арчибальд, нахлобучив свой дырявый цилиндр на голову девочки. – Слушайте только меня: я предсказываю, что вы свершите великие дела!
Офелия была взволнована до глубины души. Она с горечью подумала: «Если бы Настоятельницы не вмешались в мою судьбу, я могла бы остаться на Полюсе, быть для Виктории настоящей крестной, следить за тем, как она растет. Возможно, мне даже удалось бы отыскать Торна. А вместо этого я просидела почти три года в своей комнате, точно в тюрьме, хотя вокруг жизнь шла полным ходом».
– Как же действует ваша Роза Ветров и куда она может нас доставить? Желательно подальше, чтобы Настоятельницы не смогли найти…
Офелия так и не успела сказать «меня»: Арчибальд театральным жестом отдернул полог позади стойки. За ним обнаружился большой круглый мраморный стол, над которым склонились Гаэль и Ренар в шапках-ушанках. Они делали какие-то записи, глядя на стол сквозь бинокулярные очки. Толстый рыжий кот, в котором Офелия признала сильно выросшего котенка Балду, терся об их ноги, требуя внимания, но они оба настолько увлеклись работой, что забыли обо всем на свете.
По крайней мере, Офелии именно так и казалось, пока Ренар между двумя записями не подмигнул ей сквозь толстые стекла.
– Привет, хозяйка! Сейчас закончим расчеты и будем в вашем распоряжении. Нам нельзя прерываться на полпути, иначе придется опять разрабатывать маршрут с самого начала, а это сильно огорчит мою вторую хозяйку.
– А ну кончай со своими «хозяйками», – буркнула Гаэль, не отрывая глаз от стола. – Ты теперь синдикалист[1], вот и разговаривай как синдикалист.
– Слушаюсь, хозяйка!
Чем дальше, тем больше Офелия недоумевала: уж не сон ли ей привиделся? Может, она просто задремала в своем киоске с вафлями?
– Дражайшие мои спутницы! – воскликнул Арчибальд. – Между мной и моими помощниками, кажется, нет полного согласия, но в целом мы составляем хорошую команду. Я разыскиваю Розы Ветров, они расшифровывают их маршруты. Семь дверей из тех восьми, что вы здесь видите, ведут к семи ковчегам, откуда есть свои пути к остальным. Все Розы Ветров выглядят одинаково: восемь дверей, стойка и стол с маршрутами. Вы даже не представляете, сколько перелетов нам пришлось совершить, только чтобы попасть с Полюса на Аниму; я уж не говорю про ошибки в расчетах.
Офелия подошла ближе, чтобы разглядеть стол: мрамор был сплошь испещрен цифрами, символами и линиями, соединявшими ковчеги. Вся эта карта представляла собой кошмарную головоломку. Ренар и Гаэль намечали тот или иной маршрут, измеряли его длину, записывали данные. Они не соприкасались руками, не переглядывались, но даже по тому, как они стояли рядом, Офелия все поняла. И стыдливо отвела глаза, словно стала нескромной свидетельницей их близости. Она стала гладить Балду, довольного тем, что его хоть кто-то приласкал, и с огорчением констатировала, что кот тоже изменился: вырос и стал совсем взрослым.
