Движение отвлекает ее, и Айна вспоминает, что они не одни. Она поворачивается, видит устремленные на нее глаза еще теплого тела и вспоминает — наверное, в последний раз — жертву прошлого года. Тот был не так молод, как эта, но сладок, полон надежд и одинок. Все, что требовалось, обеспечивал выбор Рассела.
Он подходил идеально. И Айне нравилось думать, что мальчик должен быть благодарен за участие в чем-то столь великом и важном, как вечная любовь. Его кровь впрыснула в них новую жизнь, но их цель подарила ему жизнь вне плоти.
Айна присматривается к жертве этого года. Если бы она знала, для какой судьбы избрана! Всепоглощающее желание чуда, поздний час и голод вызывают у нее на глазах слезы. Она шипит от восторга. Александер отвечает восторженным низким рычанием. Но жертва при виде их клыков вопит еще громче, и в помутившееся сознание Айны проникает досада.
Когда сепия темнеет до сплошного черного цвета и новый год стирает старый вместе с прежней жизнью, Айне удается сдержаться, уступив Александеру первый укус. Хотя онемение охватывает все члены до самого сердца, ее любовь так велика, что она позволяет ему первым прокусить кожу. Она не знает, то ли барабанная дробь в ушах заглушили вопли, то ли они просто оборвались. Она ощущает только физическое удовлетворение и глубочайшее облегчение, когда они — вместе — выпивают жертву досуха.
Айна знает, что она нетерпелива и вспыльчива, и хмыкает, потому что все это еще впереди. Александер якобы хладнокровен и непроницаем, и, если это правда, она понимает, почему будет его любить. Она смотрит, как он читает. Сдвинутые брови обостряют черты. Потом он поднимает глаза и пожимает плечами. Смущенная улыбка озаряет его губы, трогая ее. Сердце Айны сжимается, и на него ложится первый груз. Это улыбка говорит, что он готов поверить… Если верит она. Она робко улыбается в ответ.
— Вот как ты научишься меня любить, — сказал он ей, впервые передавая путеводитель.
Она читает отчет, написанный, очевидно, когда их тела переплетались и он жил глубоко в ней — теплящийся уголек, ожидающий, пока в нем раздуют жизнь.
Они записали все это до встречи с Расселом: что они сделают, зачем и почему им придется найти нового помощника в конце этого года. Айна читала записки как роман. На ее взгляд, Александер тоже. Должно быть, поэтому они оставили в тексте маленькие подсказки, понятные только им двоим.
— Я уже люблю тебя, — прочитала она свои слова и сумела представить, как говорит их, ощутив запах телесной любви на страницах, хотя и сознавала, что это, возможно, подделка.
Она готова поспорить, что эта была ее идея — добраться до сознания через нос, тело, инстинкты и желания. Сколько бы они ни забывали, ядро личности оставалось прежним. И пусть в мире для нее теперь все — незнакомцы, она готова сражаться за то, чтобы заново узнавать этого Александера год за годом. Себя она знала достаточно хорошо: эгоистичная, упрямая, темпераментная, ненасытная и, если прочитанное правда, забывает обо всем, когда Александер находится в ее объятиях. Она подняла глаза. Он насквозь прокусил себе губу. Этот жест она, наверное, тоже научится любить.
Все же она сознает, что перечисленные свойства относятся ко всему их роду. Потому-то они живут порознь. Союзы — неслыханное дело. Ведь если жизнь начинается заново с рассветом каждого года — об этом никому из них не приходится рассказывать, они ощущают это так же непреложно, как вращение планет, — лучше по возможности воздерживаться от привязанностей. Однако Айна с Александером, очевидно, сочли нужным вести записи не только о собственном союзе, но и о других парах. Например, Даниель с Маркусом тоже находят друг друга из года в год. Так здесь написано, черным по белому, в том месте, которое они пометили для себя как начало.
За Александера Айна пока не может поручиться, но знает, что к ней это верный подход. Она охотнее слушает и больше верит в чужие счастливые истории, чем в свою собственную. «И с тех пор они всегда жили счастливо».
Всегда — долгий срок.
Даниель с Маркусом каким-то образом умели год за годом отыскивать друг друга без проводника. Но однажды, как пишет Александер, Даниель выехала из города прежде, чем они возобновили знакомство. В отчете описывается, как Маркус сходил с ума. В феврале он словно одержимый принялся коллекционировать разные типы крови и вешал их себе на шею в серебряных пузырьках в форме креста. В марте, завершив коллекцию, он перестал выходить на улицу. К маю он пил молоко и «Клорокс» и даже овощные соки, лишь бы ощутить новый вкус.
