– Стало быть, вы сводные сестры?
Руби свирепо на него уставилась:
– И что с того?
Арес пожал плечами:
– Порой мне кажется, что роль отцов сильно преувеличена. Мой, например, тот еще фрукт.
Немного смягчившись, Руби сменила тему.
– Вы выросли в Греции? У вас совсем нет акцента.
– Я родился в Греции, но всю сознательную жизнь прожил в Нью-Йорке.
Какое-то время они молча ехали по узкому шоссе через долину, освещенную серебристым лунным светом.
Затем Арес обронил:
– По моему опыту, отцы нужны только для оплаты счетов.
Руби фыркнула, тряхнув головой:
– Ни мой отец, ни отец Айви копейки на нас не потратили.
Арес нахмурился:
– А как же алименты?
– Они нашли лазейку.
– Но с юридической точки зрения…
Вцепившись в руль, Руби не дала ему договорить.
– Все довольно сложно, – процедила она.
Он отвернулся.
– Ты не обязана объяснять. Я не люблю сложностей в отношениях.
– Что вы имеете в виду?
– Когда отношения осложняются, я просто их заканчиваю, – горделиво заявил он. – Я никогда не любил и не знаю, что это такое.
– Поэтому вы расстались со своей последней подругой? – поинтересовалась Руби.
Он внимательно на нее взглянул, и Руби низко склонилась к рулю, смущенная собственным нездоровым любопытством.
– Извините. Весь клуб гудел об этом.
– Нет. Поппи не нуждалась в моей любви. Это ее лучшее качество. К сожалению, ее дебютный фильм провалился на фестивале. Она хотела, чтобы я увез ее в Гималаи. У нее зародилась мистическая идея раскаяния. Я отказался. Она уехала. Конец истории.
Руби съехала с шоссе.
– Куда мы?
– Стар-Вэлли – дорогой город. Многие работающие здесь не могут себе позволить иметь или снимать жилье. Я живу в Сотуте.
– Далеко отсюда?
– Минут двадцать езды. – Свернув на ухабистую горную дорогу, Руби спросила: – Говорят, у вас частный самолет?
– Да, у меня их несколько. – В его ответе не было хвастовства. Только простая констатация факта.
Глаза Руби расширились от изумления.
– Несколько самолетов? Как это?
Он пожал плечами:
– Они доставляют меня туда, куда мне нужно по делам бизнеса.
Руби летала всего раз в жизни к подруге в Портленд. И опыт был не из веселых. Ее место оказалось между двумя толстяками, она весь полет сидела сжавшись в комочек. Самолет опоздал на час, а ее багаж прибыл двенадцатью часами позже.
Частный самолет представлялся ей чем-то необыкновенным, а уж флотилия самолетов была за гранью ее воображения.
– Не могу себе даже представить.
– Ничего особенного, – равнодушно бросил он.
– Друзья наверняка пристают к вам с постоянными просьбами подбросить их куда-нибудь.
Уголки губ Ареса непроизвольно поползли вверх.
– Я бы не сказал. У большинства моих друзей есть собственные самолеты.
Руби потрясенно замолкла.
– А, – наконец пробормотала она. – Мы приехали.
Арес посмотрел в окно, а Руби непроизвольно залюбовалась его мужественным профилем. Он такой сильный и красивый, подумалось ей.
Ее скромный трейлер выглядел неказистым и явно нуждался в покраске. Она уверила себя, что ей нечего стыдиться. Все соседи и она честно трудятся и живут по своим доходам.
– Хотите зайти в дом? – предложила Руби.
Скульптурно вылепленное лицо Ареса оставалось непроницаемым.
– Познакомиться с твоей больной матерью и еще раз повидаться с сестренкой, которая планировала окрутить меня и отвести к алтарю?
– Ах да, сложности вам ни к чему, – заметила Руби, пытаясь говорить непринужденно, хотя щеки ее снова запылали. – Я быстро.
Руби вошла в дом. В гостиной было темно.
– Ма? Айви? – позвала она.
– Я здесь, – донесся слабый голос матери.
Руби поспешила в крохотную спальню. Бонни сидела в кровати и смотрела телевизор. На прикроватном столике стояли батарея лекарств и нетронутая тарелка с едой.
– Мама! Ты ничего не ела, – укоризненно сказала Руби.
– Мне не хотелось, – извиняющимся тоном ответила Бонни.
Ее голос едва звучал. Она делала паузы между словами, так трудно ей было говорить.
– Почему ты дома?
– Я пораньше освободилась с работы и собираюсь на гору отпраздновать «Ночь ренегатов».
Мать ласково ей улыбнулась. Руби поколебалась, а потом продолжила:
– Я поеду не одна. Я недавно кое с кем познакомилась. – Руби прикусила губу, не зная, стоит ли ей продолжать. Но она не привыкла скрывать что-либо от матери. – Это греческий магнат, который купил шале за тридцать миллионов.
