Клон резко повернулся к Майлзу:
– О да, я знал, что к чему! Но на этот раз… На этот раз клон с Архипелага Джексона повернет по-своему. Я не позволю тебе сожрать мою жизнь, я выпью твою.
– А куда денешь собственную? – с отчаянием спросил Майлз. – Где тогда будет Марк? Похоронишь его вместе с Майлзом? Ты уверен, что в могиле буду лежать я один?
Клон содрогнулся.
– Когда я стану императором Барраяра, – сказал он сквозь зубы, – никто меня не достанет. Власть – это безопасность.
– Позволь дать тебе совет, – устало улыбнулся Майлз. – Безопасности не существует. Только разные степени риска. И провал.
А если он позволит запоздалому синдрому единственного ребенка погубить себя в последний момент? Есть ли кто-то живой там, за этими до ужаса знакомыми серыми глазами, которые с такой яростью глядят на него? Чем его пронять? Начала. Клон явно чувствует начала. Это в окончаниях у него нет опыта.
– Я всегда знал, – тихо проговорил Майлз (клон придвинулся ближе), – почему у моих родителей не было детей, кроме меня. Дело не только в повреждении тканей, вызванном солтоксином во время покушения на мать. С технологиями, которые уже тогда существовали на Колонии Бета, можно было иметь кучу детей. Мой отец делал вид, что у него нет ни секунды, что он занят до смерти и потому не может оставить Барраяр, но мать могла взять его генетический материал и полететь на Колонию Бета одна.
Причиной отсутствия других детей был я. Мое уродство. Если бы у отца с матерью родился другой, здоровый сын, на них оказали бы чудовищное социальное давление, чтобы сделать наследником здорового ребенка. Ты думаешь, я преувеличиваю ужас, который испытывает Барраяр перед мутациями? Мой родной дед сам хотел решить этот вопрос, попытавшись удушить меня в колыбели, после того как ему не удалось уговорить мать сделать аборт. Сержант Ботари – у меня с рождения был личный охранник – был ростом в два метра и, не смея поднять оружие на Великого Генерала, поднял его самого и держал у себя над головой, стоя на балконе тридцатого этажа, пока генерал Петер не попросил – очень вежливо – опустить его на пол. После этого они пришли к согласию. Я узнал эту историю от деда много лет спустя. Сержант был неразговорчив.
Позже дед научил меня ездить верхом. И подарил мне кинжал, который ты прицепил себе на пояс. И завещал мне половину своих владений, большая часть которых все еще светится по ночам после цетагандийского ядерного удара. И поддерживал меня в тысяче мучительных, типично барраярских ситуаций, не позволяя отступать, пока я не научусь справляться с ними – или не умру. А умереть мне хотелось часто.
Родители в отличие от деда были невероятно добры и осторожны со мной… Полное отсутствие замечаний с их стороны было ужаснее любого крика. Даже когда мне разрешали рисковать, даже тогда они чересчур опекали меня, ведь они позволили мне задушить всех моих братьев и сестер еще до их рождения. Лишь бы я ни на миг не усомнился, что достаточно хорош для них… – Майлз резко оборвал рассказ, потом добавил с грустью: – Может, и хорошо, что у тебя не было родных. В конце концов, они только сводят вас с ума.
«И как мне теперь спасти этого брата, о существовании которого я не знал, не ведал? Мне нужно выжить, сбежать, разоблачить комаррский заговор, устроить побег капитану Галени, предотвратить убийство императора и отца, не допустить, чтобы дендарийцы попали в мясорубку, а я…
Ладно. Если я спасу брата, все остальное получится само собой. Я прав. Место и время для сражения – здесь и сейчас, пока не вынуто настоящее оружие. Если разорвать первое звено, рассыпется вся цепь».
– Я точно знаю, что я такое, – медленно, каким-то ржавым голосом произнес клон. – Тебе не превратить меня в мертвого глупца.
– Ты – то, чем себя делаешь. Сделай другой выбор – и изменишься.
Клон медлил, чуть ли не впервые встретившись с Майлзом взглядом.
– Какую гарантию ты дашь, чтобы я поверил тебе?
– Слово Форкосигана!
– Ха!
Майлз всерьез рассмотрел эту проблему с точки зрения клона – то есть Марка. Потом, глядя на клона, заговорил:
– До этого дня твоя жизнь строилась на предательстве. Вся. Поскольку у тебя нет опыта доверия, естественно, ты не можешь с уверенностью выносить суждения. Скажи мне сам – какой гарантии ты ждешь? Во что ты можешь поверить?
