Широкий рот Гадающей искривился: — Я поняла твою точку зрения.
Слабость грозила одолеть Джагуту, но она постаралась сесть прямо. — Чего, — спросила она, тяжко вздыхая, — ты хочешь?
— Предложить сделку.
Затаив дыхание, Джагута — мать посмотрела в темные глаза Гадающей и не увидела в них насмешки. Потом на самый краткий миг ее взгляд упал на детей, сына и дочь, и сразу переместился обратно к лицу женщины.
Имасса медленно кивнула.
* * *
Земля некогда треснула здесь, породив рану — достаточно глубокую, чтобы вместить реку магмы, протянувшуюся от горизонта до горизонта. Широкая и черная река камней и пепла 'текла' к юго — западу, впадая в далекое море. Лишь самые малые из растений смогли найти пропитание на камнях, и шаги Гадающей — она посадила по ребенку — Джагуту на каждую из согнутых рук — подняли душное облако пыли, неподвижно застывшее над следами.
Она решила, что мальчику примерно пять лет, а девочке — четыре. Они, казалось, были не совсем в себе и, конечно же, не поняли намерений матери, когда та обнимала их на прощание. Длительное бегство в Л'амат и через Джагра Тил привело детей в шок. Без сомнения, лицезрение жестокой смерти отца явно усугубило их состояние.
Они прижимались к ней, стараясь обнять маленькими грязными ручонками — мрачное напоминание о собственных, недавно потерянных детях. Вскоре оба начали сосать ее грудь, обнаруживая отчаянный голод. Потом дети уснули.
По мере приближения к побережью лавовые потоки стали более редкими. Справа возвышался ряд холмов, переходивших в горы. Впереди простиралась плоская равнина, оканчивавшаяся в полулиге холмистой грядой. Она знала, хоть и не видела этого, что по другую сторону гряды земля постепенно опускается к морю. На равнине там и тут виднелись небольшие холмики, и Гадающая задержалась, внимательно рассматривая их. Эти курганы располагались концентрическими кругами, и в центре возвышался самый большой, весь покрытый мантией лавы и пепла. У первой линии холмов торчал, словно гнилой зуб, остов разрушенной башни. Да и сами холмы, как заметила она, впервые посетив эти места, были слишком правильной формы для природных образований.
Гадающая подняла голову. Смешанные запахи были недвусмысленны — один древний и мертвый, другой… не совсем такой же. Мальчик пошевелился на ее руке, но не проснулся.
— Ах, — пробормотала она, — твое чутьё безупречно.
Огибая равнину, она направилась к закопченной башне.
Врата садка располагались как раз за разрушенным зданием, подвешенные в воздухе на высоте, в шесть раз большей ее роста. Она увидела как бы ограду, иссеченную рубцами, но уже не кровоточащую. Опознать садок она не сумела — старые разрушения спутали характеристики портала. Неясное беспокойство пробежало по ее жилам.
Гадающая положила детей около башни, а затем и сама уселась на отвалившийся каменный блок. Ее взгляд снова упал на двух юных Джагутов, все еще скорчившихся во сне на ложах из пепла. — Какой выбор? — прошептала она. — Это должен быть Омтозе Феллак. Конечно же, это не Телланн. Старвальд Демелайн? Не похоже. — Ее взор переместился в сторону равнины, окружавшей кольца курганов. — Кто живет здесь? Кто еще имел обычай строить из камня? — Она замерла ненадолго, потом снова обратила внимание на башню. — Башня — последнее доказательство, ибо она может принадлежать только Джагутам, и такое сооружение не могло быть построено так близко к вражескому садку. Нет, это точно врата Омтозе Феллак. Должно быть так…
Тогда тут был дополнительный риск. Взрослый Джагут из этого садка, найдя двух детей не своей крови, мог как усыновить их, так и убить. Тогда их смерть запятнает другие руки, руки Джагута. Скудное утешение, жалкое различие. Не важно, кто из вас убьет нас, важно, что нас убьют. Вздох вырвался сквозь ее сжатые зубы. — Какой выбор? — повторила она.
Она даст им поспать еще немного. Потом она пошлет их через врата. Шепнет словечко мальчику: 'позаботься о сестре. Путешествие будет недолгим'. И обоим: 'ваша мама ждет внутри'. Ложь, но их нужно будет ободрить. 'Если она не найдет вас, то появится кто-то из вашего рода. Идите же к спасению, к безопасности'.
