— Странно все это, — вздохнул Иван. — Я про хана половецкого подумал. Поклоняется иным богам, а примчался к нам, чтоб сговориться вместе воевать против Бату-хана. Чужих богов и другой веры человек… Странно.
— Бог един по всей земле, — произнес Верила. — Только каждый народ дает ему свое имя и поклоняется в нем тому, что заповедано было отцами. Но приходит время, когда и боги стареют… Тогда богов меняют, как сделал это Владимир Красное Солнышко с Перуном, Волосом, Стрибогом и Ярилой. Великий князь понимал, что по новым временам старые идолы не годятся, выросла Русь из колыбели, не по мерке ей была уже прежняя вера. Но только князь Владимир не слепо принимал других богов…
Дверь каморы отворилась. Вошел старший княжьей охраны:
— Князь ждет тебя, Иван.
— Кто мы такие? — задумчиво произнес князь Юрий. — Мы можем гордиться своими победами в противоборстве с недругами и диким зверем, но мы никогда не должны забывать о поражениях…
— На Калке русские и половцы сражались вместе, — сказал хан Куштум. — Тогда богам нашим было угодно, чтобы мы объединились и повернули оружие против общего врага — хана Чингиса, деда нынешнего властителя орды.
— Великий князь Игорь Рюрикович, — задумчиво произнес Юрий Ингваревич, — как говорят старые летописи, поплатился жизнью, когда повадился в древлянскую землю ходить за данью. Если б на Калке мы в корень разбили Чингиса, не дождались бы внука снова у своих границ. Что ж, попробуем сломать хребет Бату-хану. Я уже разослал гонцов к братьям. День-два пройдет, прежде чем князья соберутся в Рязани. Прошу тебя, хан, погостить до их сбора, сам расскажешь о напасти. Думаю послать посольство к сроднику моему, отцу молодой княгини Евпраксии, сына моего Федора верной женки, к князю Мстиславу Глебовичу Черниговскому. Пойдут в его землю младший брат мой князь Ингварь Ингваревич да воевода Евпатий Коловрат. Тому Евпатию князь Мстислав жизнью обязан, верю в помощь князя Черниговского. А к Юрию Всеволодовичу, князю Владимирскому, пошлю Олега Красного, князя Переяславского. Сей славный муж и брат мой известен ратными делами на Руси, не должен князь Владимирский отказать ему.
— Ты веришь своему соседу? — спросил Куштум.
Юрий Ингваревич не ответил, опустил голову, затем, не глядя на хана, налил в кубок медовухи, не отрываясь, выпил.
— Надо верить, хан, — ответил он. — Как жить без веры в близких?
— Я приведу своих воинов к тебе, князь Юрий.
— У меня есть другая мысль, хан.
— Слушаю, князь.
— Сейчас пришлют сотника из дружины Коловрата, того воина, что привел тебя на землю Рязанскую. Его я пошлю к Евпатию, чтоб передал Коловрату: прибыть сюда немедля. Самого сотника оставлю у края Дикого Поля. Ты же собирай войско и держи его наготове. Сотник Иван с дружиною будет нитью, которая сведет тебя со мной. Когда мы изготовимся ударить на Бату-хана, я сообщу тебе время, и тогда твои воины набросятся на орду с тыльной стороны. И если судьба — одолеем татаровье.
— И снова прольется кровь… Зачем? — задумчиво сказал хан Куштум. — Земля велика, ее хватит для всех народов. Твои люди, князь Юрий, хлебопашцы, им по душе жить на одном месте. Половцы должны двигаться по степи и каждую ночь менять стоянку. Вы не мешаете нам, а мы — вам, так оно и должно быть в этом мире под звездами… Кому нужна жестокость, слезы и боль?
Глава пятая
СКАЗАНИЕ О БЛАЗНИЦЕ
Что мещерские леса без конца и края, и дремучи они безмерно, и стоят на низком месте, каждому известно. Про несчитанные-немерянные озера, ближние к Мещере, тоже наслышаны. Озера здесь всякие бывают. И большие, второй берег едва виден, в них дно недалеко, вода тепла и мутна. И загадочные малые озера, с ледяной водой ключевого вкуса, чистоты неповторимой, словно слезинки на щеке Мещеры-матушки, дна в таких озерах не сыскать, будто и нету его, до немыслимых глубин доходит. Эти озера лежат больше в середине Мещеры, откуда они и широкие озера питают, и реки, текущие во все концы. На север идут Вожа, Поля и Судога с Войнингой, несут они свои воды в Клязьму. На полуденную сторону пролегли Гусь с Колпью, Нарма с Куришей и лесная красавица Пра с Белой рекою. Вола в мещерских реках движется медленно, не торопясь… Тихи реки в Мещере. На что уж ледоход всегда шумлив и хлопотен, а здесь он тоже смирен. В лесных болотах и озерах, из коих берут свое начало и дальнейшую силу реки, снег тает постепенно, теплая вода помаленьку съедает его.
