— Что ты делаешь? Поспеши и ответь ему! Это имеет огромное значение, доберёмся ли мы благополучно до города Варнава или нет!
Таэ ничего не сказала.
— Ах ты, глупая мелкая девчонка! — закричала Бабуля, яростно подняв правую руку, а затем удержала её в прямом положении, как стрелу.
Судя по всему, её слова были частью спектакля, чтобы получить его сочувствие, но не было никакой потребности в завершении удара.
— Уходите, — сказал Ди, давая понять, что их визит завершён.
— Подожди одну секунду. Я ещё не всё тебе рассказала, — выкрикнула старуха жалобным тоном. В её голосе больше не было ни йоты хвастовства, которое она показывала Братьям Бюловым. Тем не менее, быстрый и полный пересказ был хорошей заменой. — Я же только что объяснила, что мы находимся в такой ситуации, в которой мы должны пройти через пустыню… и у нас есть лимит времени. Если мы не доберёмся до цели в течение четырёх дней, включая завтрашний день, нам очень не повезёт. Послушай, семья девочки находится в городе Варнава, но утром пятого дня они переедут куда-то в другое место. Учитывая размер пустыни, это будет очень опасная поездка. Если мы объедем вокруг пустыни, это займёт больше чем неделю, поэтому нам обязательно нужна сверхмощная подстраховка. Сейчас я не знаю, что привело тебя в город, но если ты ещё не завершил свои дела, я бы хотела, чтобы ты отложил их на время и сопровождал нас. Мне всё равно, хочешь ты этого или нет. Я уже сделала выбор. Чёрт, даже девушка сказала, что ты ей нравишься. Не так ли, милая? — спросила старуха, ожидая её подтверждения, но девушка оставалась застывшей, как доска. — Понимаешь, что я имею в виду? Ты нравишься ей настолько, что она не может подобрать нужные слова. Конечно, это вполне естественно, ты так красив и всё такое.
Усмехнувшись, она добавила:
— Это может прозвучать странно, но если бы я была чуточку моложе, не думаю, что могла бы держаться подальше от тебя, парень.
Конечно, у Ди не дрогнул ни один мускул.
Увидев, что это не произвело никакого эффекта, Бабуля сменила тактику. Её тон неожиданно стал плачущим. Всхлипы отдались эхом в темноте.
— Неужели ты не сжалишься над этим бедным ребёнком? — спросила она. Её мольба приобретала носовой тон. — Ей было всего десять, когда её похитили, и она провела восемь лет взаперти в замке Аристократа. Даже я не знаю, что с ней происходило за всё это время — и я не собираюсь спрашивать. Можешь ли ты осуждать меня? Тем не менее, каким-то образом девчонка выжила. Всё верно — она продолжала жить в течение восьми долгих лет, эта девочка, совсем одна в мире, который мы едва ли можем себе представить. Разве сейчас она не имеет права жить всю оставшуюся жизнь в счастье? Когда я узнала, что её семья всё ещё жива и здорова, у меня выступили слёзы на глазах. Её жизнь вот-вот только начнётся. Теперь не хочешь ли ты сделать всё возможное, чтобы помочь ей?
Отдышавшись после речи, Бабуля затаила дыхание. Слёзы блестели в её глазах. Всё это было ужасно впечатляюще.
Ответ Ди был кратким:
— Уходите.
Это слово прозвучало с убедительной силой.
Старуха собиралась что-то сказать, но передумала.
— Хорошо, я поняла, — сказала она злобным тоном, из-за которого поползли бы вверх брови у всех, кто бы услышал его. — Мы сейчас уйдём, но мы ни за что не сдадимся. Ты нужен нам. Меня не волнует, насколько низко мне придётся опуститься. Я заставлю тебя пойти с нами. Идём, Таэ.
С негодованием повернувшись к двери, она тихонько выругалась. Её спина вдруг сгорбилась снова. Схватив девушку с потупленным взором за руку, Бабуля потащила её в коридор и исчезла.
Дверь закрылась с такой силой, что затряслась комната. Отголоски были поглощены воздухом и строительными материалами, а секундами позже, когда тишина вновь овладела темнотой, началось стрекотание. Это было маленькое и отдалённое жужжание жуков, которые бодрствовали во мраке ночи, скребя на сердцах тех, кто слушал его. Это был своего рода звук, который заставлял тех, кто слышал его, захотеть залечь глубоко в землю. Для тех, кто уезжал из города, песни, казалось, говорили им «прощайте». Кто знает, сколько слушателей приравнивало мелодию, которую жуки продолжали играть, к погребальной песне. Звук продолжал играть подольше, и вскоре за пределами крошечного окна комнаты светлые розовые лепестки начали сыпаться градом. Тем не менее, фигура, которая лежала на кровати, ничего не делала, как будто мелодии расставания и похоронных песен к нему не имели никакого отношения.
