Венцель Марцел нахмурил брови.
– Городская казна, несмотря на ее скудость, выделяет деньги на пять локтей сукна, работу мастера и двух подмастерьев. Или у тебя столько работы, что ты не спишь по ночам?
– Этого я не скажу.
– Так в чем дело?
– Я мастер с хорошей репутацией. Я шью дорогие одежды для лучших людей города и даже для благородных господ. Обратятся ли они ко мне, если узнают, что мои руки касались этого… – портной замялся и с беспокойством посмотрел в сторону палача.
– Ему не нужно благородное платье, и совсем нет необходимости подгонять по телу швы. Главное, чтобы ему было не тесно. И важно, чтобы его узнавали издали, – раздраженно произнес бюргермейстер и встал с предложенного ему ранее табурета. – Или мне отправить деньги к портному-еврею?
Мастер Гальси опять шмыгнул носом и посмотрел в дальний угол, где в очаге второй день не разводили огонь.
– Что ж, работа есть работа. Тем более, что работа от магистрата города. Я готов.
– То-то же. – Венцель Марцел опять уселся на табурет.
– Что прикажете изготовить? – Портной задумчиво почесал редкую бороденку.
Этот простой вопрос заставил надолго задуматься и самого Венцеля Марцела.
Какая правильная мысль была у мудрого бюргермейстера! При этом еще и почерпнутая из книг и жизни многих городов. Палач должен быть в особой одежде. Ведь он особый человек! Он так же возвышается над остальными людишками, как и сильные мира сего. Папа Римский, император, да и сам Венцель Марцел в своем маленьком мирке. Они решают, жить или не жить. А палач не решает, он забирает жизнь, ибо наделен властью таким страшным правом. Он является тем самым человеком, который согласился убивать других от имени закона. Только глава государства имеет право распоряжаться жизнью и смертью своих граждан, и только палач это право применяет.
И все же, как бы близко ни стоял он от вершителей, палач никогда и никому не ровня. В первую очередь, в силу своего бесчестного ремесла. О какой чести может идти речь, когда вопреки слову Божьему «любить» человек поступает наоборот – убивает, хотя и имеет на это законное основание? И даже если он не проклят людьми, в их глазах он всегда бесчестен. Ибо нет чести в том, кто нарушает заповеди Господни, и главную из них – не убий!
Даже прикосновение «бесчестного» само по себе бесчестящее. Тот, кто побывал под пыткой или на эшафоте, если он был оправдан или помилован, никогда уже не мог вернуть себе доброе имя. Потому что побывал в руках палача. А случайное прикосновение, тем более удар или проклятие, слетевшее с уст палача все равно где: на улице, в трактире, на площади или в открытом поле, – были губительны для чести, а значит, и для всей судьбы человека.
Вот почему и простой крестьянин, и благородный рыцарь сторонились кровавого ремесленника. Вот почему любой человек имеет право издалека видеть того, к кому он не желает приближаться, так как считает это ниже своего достоинства и данных ему прав. Ведь не позволяют же достойные бюргеры приблизиться к себе на улице презираемым и преследуемым. Тем же varnde freulin[22], фиглярам-актерам, бродягам и попрошайкам, евреям, сумасшедшим и прокаженным. И для каждой из этих групп людей предписаны особые, узнаваемые одежды.
Отец Венцеля Марцела, а позднее и он сам, став бюргермейстером, очень много сил и внимания уделили этому вопросу. И если иногда по улицам Витинбурга ходят бродячие девки, то – по примеру городов Берна и Цюриха – их можно отличить по красным шапочкам и разрезам платья до середины бедра[23]. Если в город прибывает труппа бродячих артистов, то все они вне представлений должны облачаться в домино[24]. Евреи должны иметь желтые полосы на своих одеждах, бродяги обязаны носить короткие оборванные плащи. А вот прокаженные и сумасшедшие обшиты колокольчиками, чтобы люди могли не только видеть бордовые квадраты на их плащах, но и слышать издали предупреждающий зловещий перезвон.
«Значит, и мой палач должен быть узнаваем, понимаем и…» – Венцель Марцел едва не подумал «уважаем». Но вовремя спохватился.
Вот только какого цвета должна быть его одежда?
В Париже издавна палачи носили одежды синего цвета. Да и покойный палач Витинбурга остановился на этом цвете. Оно и понятно, как трудно правильно подобрать цвет ремеслу муниципального убийцы. Ведь красный цвет – символ богатства, силы, ярости и крови. Зеленый означает весну и молодость. Желтый всегда был цветом трусов и проституток. Черный приличествует благородству, а белый – чистоте и невинности. Хотя тот же синий цвет более подходит под определение доброты. Но тут философия сложная: работа палача – добро или зло?..
