Что же будет? Неужели можно добровольно всаживать в себя злой металл?
Дитя подземелья Правды довольно долго возился в доме у огня. Он варил в медном котелке травы и время от времени выходил к сидящим у полотна Гельмуту Хорсту и бюргермейстеру. Обращаясь к лекарю, он пытался говорить мягко и даже улыбался.
Конечно, их беседа была ученой и многое Венцель Марцел так и не понял, но то, что он услышал, было настолько познавательным и новым, что бюргермейстер невольно заинтересовался. Ведь и ему открыты многие книжные тайны, и он совсем не глупый баран, смотрящий на пастухов, которые спорят о том, как его надо зарезать. У господина «Эй» с господином лекарем часто случался спор, в котором Гельмут вначале яростно не соглашался, но затем постепенно отступал, хотя и продолжал снисходительно улыбаться.
Особенно лекарь не верил в то, что фаланги кисти так же пустотелы внутри, как и камыш, и в них можно просунуть металлические стержни, которые не дадут согнуться треснутым костям и криво срастись. Гельмут твердо стоял на том, что человек от этого сразу же умрет, а если не сразу, то металл превратится в ржавчину и соками организма будет доставлен к сердцу, а там, скопившись, задержит кровь.
– Это не просто металл, – убеждал его раненый, протягивая к солнцу тонкий стержень цвета молодого серебра. – Это железо, которое выковали в далеких восточных странах. В нем есть растертые в пыль частицы металла, что прилетели на землю с небес.
– Это посланники дьявола, – перекрестившись, заметил бюргермейстер.
– Это посланники Бога, – ничуть не смутившись, возразил господин «Эй». – Такой металл может сколько угодно лежать в воде, даже не покрываясь малейшим слоем ржавчины.
А затем началось то, что и задержало бюргермейстера.
Но лучше бы он этого не видел. Тогда он спокойно спал бы в своей кровати и не произносил бы многочисленные молитвы. Хотя и это очень важно. Чем больше молитв вознесет к небесам человек, тем больше он будет уверен, что перед ним откроется путь в божественные сады.
И все же непонятно, как этому господину «Эй» удавалось сдерживать ужасную боль.
Сначала лекарь Гельмут под руководством палача тонким ножом рассек кожу во многих местах израненной конечности. Затем лекарь стал буравить кости тонким сверлом. При этом по неопытности он дважды ошибся, так что пришлось начинать работу заново. Но господин «Эй», казалось, вовсе не чувствовал боли, хотя то, что с ним проделывал лекарь, иначе как пыткой не назовешь. Его голос, когда он объяснял лекарю тонкости проводимой операции, оставался ровным и спокойным. Он не изменился даже тогда, когда вглубь костей Гельмут Хорст стал забивать эти странные металлические стержни. И уж совсем ужасными были винты, точнее их блестящие головки, торчавшие в разрезах мышц. И кровь… Много крови.
Что же палач вытворяет с теми несчастными, которые были переданы ему в руки, если сам над собой производит такое, что и простому наблюдателю хотелось орать от страха и боли…
– О Господи, и зачем же ты позволил мне смотреть на все это! – в очередной раз переворачиваясь с бока на бок, простонал Венцель Марцел.
И все же любопытный человек, это страшилище из подземелья Правды. Может, и в самом деле его израненная рука станет служить ему, как и прежде? Тогда у бюргермейстера будет свой палач. И не просто палач, а палач, рядом с которым бледнеют другие палачи. Что уже говорить о людишках его города!
Пусть только срастутся кости. Венцель Марцел постарается правильно представить жителям Витинбурга воспитанника жестокого епископа. Старик прав – он будет смотреть с небес и удивляться полезности своего палача, которым руководит мудрый бюргермейстер.
Наутро Венцель Марцел приказал приготовить немного лишней каши. Он даже расщедрился на маленький кувшин молока и овощи. Все это предназначалось человеку, живущему в доме умершего палача. Вот только идти туда служанка отказалась. Даже после того, как бюргермейстер пнул ее по ноге своим тяжелым сапогом и, сердито сопя, поднялся к себе на второй этаж.
Стоя у полуоткрытой двери своей комнаты, Венцель Марцел еще некоторое время слушал, как его дочь Эльва успокаивает служанку. Потом появился соседский мальчишка и с готовностью, за маленький кружок колбасы, согласился отнести корзину к страшному дому. Два таких же кружка колбасы и еще кувшин с вином появились в корзине благодаря щедрости бюргермейстерской дочери.
