С этими словами человек в синих одеждах достал из мешка другой мешок – кожаный, черного цвета, и положил его у ног юноши.
– Вечером посмотришь, что в нем. А мне пора.
Не попрощавшись, мужчина подхватил свои мешки и неожиданно спустился по ступеням, чтобы прыгнуть в лодку к несчастным.
– Эй, берите весла и гребите! – крикнули стражники с другой лодки. – Гребите, а не то мы вас утопим.
Другие стражники шестами оттолкнули лодку от берега и направили ее к острову Лазаретто[68] в Венецианской лагуне.
* * *
Дож сидел в темном, узком переходе своего огромного дворца.
Он любил это место. Только здесь он мог отдохнуть от множества важных дел своей великой республики. Ему было хорошо в глубоком и мягком кресле.
– Мой господин, – послышался из темноты почтительный голос.
«О мой милый Анжело. Ты только и думаешь, что о своих обязанностях», – мелькнуло в голове стареющего правителя республики Святого Марка[69].
– Говори, – тихо велел дож.
– Они здесь.
– Пусть подойдут.
Из темноты возникли маленькие фигурки.
Дож протянул руки и ощупал тельца двух девочек и мальчика.
– Пусть их покормят и уложат спать.
Фигурки растаяли в темноте.
– Мой господин, – опять раздался почтительный голос.
После долгого молчания дож промолвил:
– Говори.
– Этот инквизитор…
Дож уселся поудобнее и велел:
– Пусть подойдет.
– Великий дож, я Марцио. Святая инквизиция прислала меня…
– Я читал письмо нашего Папы, – перебил священника правитель республики, – говори главное.
Человек в темноте прокашлялся и произнес:
– Вы должны нам помочь в поисках этого еретика.
– А из письма Папы следует, что он едва ли не новый мессия. Прогоняет чуму и воскрешает мертвых.
– Нет. Мертвых он не воскрешает. Но вылечил многих. Мы долго шли по его следам, и они привели нас в Венецию. Но святую инквизицию он интересует не как чудотворный лекарь. После расследования мы поняли, что у него в руках то, что должно принадлежать Церкви.
– И что же это? – в голосе дожа появился новый оттенок.
– Это тайна Церкви.
– Я должен помочь найти то, что мне неизвестно?
– Нужно найти этого человека. Это несложно. Он там, где больные чумой. И он лечит, давая пить больным… свою кровь.
– Кровь?
– Может, что-то и еще. Но этим он желает уподобиться Господу. Это страшный еретик. Он уже погубил коварством целый город в Германии. Он породил там войну. А потом на ослабленный город набросилась чума. Вымер почти весь город. Я чудом спасся. Его нужно остановить и передать Церкви. Папа Климент настаивает на этом.
– Мы поможем Папе. Если только этот человек в пределах нашей республики. Ступай.
Дож еще долго сидел в полном молчании. Он знал, что более месяца на острове Лазаретто врачует человек, дающий пить собственную кровь больным. И многие выжили. А значит, чуму можно побороть и нет нужды ссылать на остров больных. Но тогда куда же он будет отправлять неугодных ему людишек?
– Анжело, – после довольно продолжительной паузы позвал дож.
– Да, мой господин.
– Ты все слышал. Первое. Возьми… ты знаешь что. Подмешай в пищу. На острове не должно быть тех, кто знался с этим еретиком. И второе. Место еретика в моем подземелье. Сделай это тайно. Сегодня же.
– Да, мой господин.
Сколько же важных дел у республики Венеция…
Дож уже был в постели, когда к нему приблизился Анжело.
– Говори, – потребовал правитель республики.
– Первое я выполнил. А второе… Многие говорили, что он умер. В его теле не осталось крови. Но могилу указать не успели. Наверное, я использовал бóльшую дозу, чем нужно было.
– Тебя следовало бы убить, – раздался голос, приглушенный балдахином.
«Но где мне найти второго такого милого, как Анжело? И что за тайна у святой Церкви? Может, это великое богатство? Однако же Христос учил: «Не берите с собой ни золота, ни серебра, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха. Не собирайте себе сокровищ на земле, но собирайте себе сокровища на небе».
Но кто знает, что там на небесах…
* * *
Анжело костяшками пальцев трижды ударил в низкую дверь, потом выдержал паузу и еще трижды постучал. Дверь тихо отворилась, и секретарь великого дожа юркнул в образовавшуюся щель.
Сквозь узкое решетчатое окно едва проникали лучи закатного солнца. Молодой человек постоял некоторое время, пока его глаза привыкли к темноте, и увидел в дальнем темном углу человеческие фигуры, в полном молчании сидящие на мешках с сарацинским зерном
