— И что становится с ними? — спросила я. — С этими…не выдержавшими?..
— Они становятся слугами зла! — воскликнул старик с внезапной энергией. — Зла вселенского, которое невозможно объять нашим бедным разумом! Оглянитесь — и вы увидите их, бездушных, ничего не помнящих и ничего не желающих, шествующих по жизни с закрытым сердцем и угаснувшим разумом, в котором нет места состраданию и жалости… Они не выдержали испытаний, они равнодушны, ибо они — не люди! Вы же — прошли… Да-да, не возражайте, я вижу это, я ощущаю вашу печаль. И это есть хорошо, потому что вы очистились, пройдя через тяжкие испытания и искушения. И возблагодарите за это судьбу, и живите дальше с миром…
— С миром? — зло спросила я его. — А если нет у меня теперь в душе мира? Если не желаю я его, — мира?
Старик как-то печально посмотрел на меня:
— Если вы не обретете мира в душе, то с вами произойдет то, что произошло со мной… Я не смирился, я не возжелал мира в своей душе и тогда они… Они убили меня.
Я почувствовала, как по моему затылку пробежал холодок.
— Кто — они? — спросила я, помолчав.
— Машины. Настоящие, не мыслящие. Машины, поклоняющиеся злу. Они подстерегли меня, схватили и вынули из меня душу. Они взяли ее, раскаленную перенесенными мучениями и спрятали от меня, я даже знаю, куда они ее спрятали, но не в силах человеческих, смертных ее освободить… А я остался никем. Без души, без желаний, без будущего, настоящего и прошлого…
Собачонка вдруг взвизгнула, вскочила. Завертелась на месте вьюном и снова успокоилась, плюхнулась на галоши старика так же внезапно, как сорвалась с места. Я почти с ужасом смотрела на старика. А он горько усмехнулся, глядя мне в глаза.
— Вы не верите мне, — сказал старик. — Да-да, не возражайте. Я вижу, что вы мне не верите… Ну, что ж…
Он потянул с головы тюбетейку. Склонился ко мне, сказав негромко и задумчиво:
— Убедитесь сами, мой юный печальный друг…
Розоватую лысину старика пересекал громадный Т-образный шрам: бугорчатый, неровный, синевато-белый. Я смотрела на шрам и не могла оторвать от него глаз. Старик, не надевая тюбетейки, поднял голову и впился в меня взглядом.
— Теперь вы мне верите? — свистящим шепотом спросил он. — И вас ждет то же самое, если вы не смиритесь. Они ведь постоянно наблюдают за вами, они не спускают с вас глаз, чтобы только в подходящий момент схватить вас и сделать то, что они сделали со мной. Они — повсюду! Они вокруг нас! Они — в каждом из нас!.. А если вы попробуете воспрепятствовать им, восстать, то ваше же сила обернется против вас! И вы погибнете от собственной руки!..
Голос старика возвысился до пронзительной звенящей ноты. Глаза вспыхнули неистовым огнем, мне казалось, что они пронизывают меня, прожигают огненно-синим пламенем. Он придвигался ко мне все ближе и ближе, постепенно вздевая вверх правую руку с зажатой в ней тростью.
Я вскочила и не спуская с него глаз, боком начала отступать от скамейки.
— А-аа! — вдруг завопил старик. — Я все понял!
Он тоже вскочил и взметнул над головой свою трость. Собачонка утробно завыла, задирая к тусклому серому небу бородатую мокрую морду.
— Вы — одна из тех, кто обокрал меня! — шипел старик, мелкими шажками наступая на меня. — Да-а!.. Я узнал тебя, хоть ты и попыталась скрыть свою личину! Я узнал! Я даже знаю, как тебя зовут, машина!..
Я почувствовала — еще секунда и у меня начнут рваться нервы. И я, не выдержав, вжала голову в плечи и трусливо бросилась бежать по дорожке прочь от этого сумасшедшего ублюдка, но крик его догнал меня и ввинтился в уши:
— Тебя, машина, зовут Ольга! О-ольга-а-а!..
Я бежала.
Мимо меня летели стволы деревьев, мертвые осенние лужайки, мертвые скамейки и умирающие кусты.
— Ольга-а-а! — било мне в уши и подгоняло завыванье старика, перемежающееся кашляющим смехом. — Ольга-а-а!..
* * *
Матово горели лампочки в ванной комнате моей тихой и уютной квартиры.
Я смотрела на свое перепуганное отражение — мокрое лицо, выпученные глаза, приоткрытый, как у слабоумной, рот. Включила воду и машинально начала смывать размазанные следы туши со щеки. Я все еще никак не могла придти в себя после этого фантасмагорического разговора со стариком в осеннем тумане Каменного острова. Я все пыталась найти этому разумное объяснение — и не могла.
