Палач. Костер правосудия - страница 3
Палач встал пред нею на колени, опустил голову и, умоляюще сложив руки, произнес важным и серьезным тоном:
– Мадам и сестра моя во Христе. Выполняя свои обязанности, я буду должен завтра лишить вас жизни. И за это я униженно прошу у вас прощения. Надеюсь, вы не затаите против меня злобы в своей душе.
– Конечно же, нет. Знайте, месье, что я не лгала, говоря о своей невиновности.
Палач медленно встал, а потом торжественно и печально произнес:
– Но Бог вас уже осудил, мадам. Я же являюсь всего лишь исполнителем его закона. И этой ночью я буду молиться, чтобы ваша душа обрела покой. Я… В конце концов, для него не составит особой разницы, предстанете ли вы перед ним сгоревшей заживо или, если я позабочусь о том, чтобы вы предварительно были задушены. Судья специально дал на это свое позволение. В обоих случаях мое вознаграждение будет одинаковым. Девять денье![17] К вам проявили великодушие, так как, согласно правилам Божьего суда, тот, кто терпит поражение в судебном поединке, является клятвопреступником, солгавшим перед лицом Господа нашего, и должен быть сожжен без всякого снисхождения.
Мари де Сальвен лишь отрицательно замотала головой, не в силах произнести ни слова.
Палач некоторое время внимательно смотрел на нее, прежде чем заговорить:
– Молитесь, мадам. Молитесь, чтобы ваша смерть была быстрой. Чаще всего… Приговоренные задыхаются от дыма, и это их избавляет от мучительных ожогов. Я желаю, чтобы смерть пришла к вам как можно скорее. Желаю от всего сердца.
Сказав это, он выскользнул наружу неуловимым движением, подобно элегантной и зловещей тени.
Стоя на коленях в часовне прекрасного здания, расположенного на расстоянии менее одного лье от Мортаня[18], Ардуин Венель-младший, которого все знали под именем мэтр Правосудие, молился, выполняя обещание, данное Мари де Сальвен. Молитвы о том, чтобы ее душа обрела покой, смешивались с обрывками воспоминаний и бессмысленных сожалений.
Четырнадцать лет. Ему было всего четырнадцать[19], когда он впервые поднял «меч правосудия», чтобы опустить его на шею приговоренного. Разумеется, в течение многих лет он был подмастерьем палача, своего отца, но вовсе не думал о том, что когда-нибудь должен будет занять его место, унаследовав после смерти отца эту должность. Смерть и страдания других людей стали частью его жизни, его профессией. Все вокруг относились с осуждением к ним, чьей работой было исполнять приговор, вынесенный судом. Отец и сын выполняли эту работу, имеющую самое прямое отношение к смерти. Палачи, рабочие скотобойни, душители бродячих собак, могильщики, предающие земле тех, кто при жизни был отлучен от церкви, а также хирурги[20] и костоправы, присутствие которых терпели за то, что те могли вылечить от ревматизма… Казненные преступники никого особенно не интересовали, разве что нескольких алхимиков, большинство из которых явно было колдунами. Поэтому из их продажи извлекалась самая мизерная выгода[21]. Некоторые из них все-таки продавали алхимикам так называемую «мазь палача» из человеческого жира, которая считалась наилучшим средством от любой боли.
Странное дело, Ардуин Венель-младший никогда прежде не искал ответа на вопрос, в чем заключается его предназначение. Их династия палачей началась с его прадеда, отъявленного негодяя, грабителя и убийцы. Будучи арестованным и приговоренным к повешению, он, как и остальные, получил предложение спасти свою жизнь, согласившись исполнять эту должность[22]. И не упустил случая. Боже мой, он убивал за несколько мелких монет. А затем продолжил заниматься тем же, но с благословения закона и за гораздо большее вознаграждение. На сегодняшний день их династия существовала уже более столетия[23].
Ардуин всегда верил объяснениям отца – человека порядочного и набожного – и матери, которая тоже была дочерью «исполнителя» с востока королевства, так как никакая другая женщина не согласилась бы на такой унизительный и позорный брак. Создания Божии сбиваются с пути и совершают предосудительные поступки, противоречащие христианским законам. После того, как они будут преданы суду, разумеется, нужен кто-то, кто бы взял на себя исполнение приговора, избавив добрых христиан от необходимости осквернять себя убийством и пачкать руки в крови. Палачи были карающей десницей Бога и короля. Более того, они не осуждали, не приговаривали других людей к казни или мучениям. Они становились всего-навсего инструментами правосудия
