Элис была права, проявляя деловую настойчивость, но, к сожалению, контролировать меня каждую минуту она не могла: в это время я прекрасно мог бы позвонить Жаку Куртену. Но – у меня это просто хронический симптом, хотя такое, наверное, случается со всеми, – когда дел невпроворот, я позволяю себе минуты полного штиля. Это, оправдываю я себя, позволяет мне мобилизоваться на сто процентов, когда решения нужно принимать мгновенно. И, поскольку я сам и контролирующий, и контролируемый, вывод, к которому я неизменно прихожу: эта система работает.
Главное, жить в гармонии с самим собой.
Телефон зазвонил так неожиданно, что я вздрогнул. Это был Моцарт – мой выстраданный парижский мобильный, арендованный на несколько дней. Тем не менее, поскольку любой звонок можно потом проследить – кто вам звонил, откуда, когда и как долго вы разговаривали – риск всё же был. Поэтому, как мы договорились, Николай произносил буквально несколько слов, как если бы кто-то ошибся номером.
– Анри, как условились, через три часа, – произнес по-французски голос в трубке.
– Вы ошиблись, – по-английски ответил я.
Это означало, что через час я смогу быть в условленном месте, на стрелке острова Ситэ. Тем хуже, если я упущу Метека. Как у героев трагедий Корнеля, в конфликте долга и чувства у меня неизбежно верх брал долг. Тем более, что от моих действий могла зависеть человеческая жизнь. Одна человеческая жизнь, правда, и так от меня зависела – жизнь моего неожиданно обретенного врага. Но вторую, если Штайнер был еще жив, я мог, наоборот, спасти. На самом деле, это наверняка послужило бы мне утешением. Я себя знаю – после того, как я совершу акт праведного мщения, на меня налетят демоны, и такой обмен – одну жизнь отнял, зато другую спас – пролил бы бальзам на мои раны. Но как там всё обернется? И когда я смогу вернуться в свою засаду на улице генерала Ланрезака?
«Господи, не дай ему исчезнуть за это время», – кощунственно взмолился я.
Такие ЧП в нашей профессии, разумеется, обычное дело. И подробностей мне, как водится, сообщили строгий минимум. Меня это раньше бесило. Всё понятно – чем меньше вы знаете и чем меньше людей что-то знает, тем меньше риск утечки. The need to know, необходимая информация. Но на деле, это как если бы вам предлагали выбраться из города на броневике, глядя в узкую смотровую щель впереди себя. И вокруг вы уже ничего не видите – кто там за вами едет сзади, кто залег на балконе с базукой на плече. Но это полбеды, пока хоть можно продвигаться вперед, надеясь, что пронесет. Но если, не дай бог, вы вдруг упретесь в стену, вам придется давать задний ход уже совершенно вслепую. Дурацкая ситуация, но других не бывает. А дальше – поскольку у нас из игры выйти практически невозможно – ты либо пьешь, либо становишься фаталистом. Я стал фаталистом. Ну, так мне кажется.
Так вот, нашего пропавшего курьера звали Томас Штайнер. По крайней мере, под этим именем он поселился в гостинице «Клюни» в самом сердце Латинского квартала, на пересечении бульваров Сен-Жермен и Сен-Мишель. Это было неделю назад, в четверг. Штайнер вышел на связь, но на условленную встречу не явился. Не появился он ни на запасной явке, ни в основном месте в запасное время. При этом из гостиницы он не выписался и сигнала SOS не подавал. Штайнер просто пропал.
Пропал и привезенный им контейнер – с чем-то очень ценным, раз парижская резидентура подключила к его поискам своих сотрудников. Но все они работали под прикрытием российских учреждений, и их дальнейшее использование становилось чреватым. Чреватым не столько для них: по крайней мере, половину наших людей местная контрразведка, ДСТ, наверняка давно раскрыла. Да и чем особым они рисковали – высылкой на родину? Опасности подвергался агент – человек, которого ищут одни, сразу привлекает внимание других.
Штайнер исчез в пятницу, сегодня пошла вторая неделя. С позавчерашнего дня, с тех пор, как Драган, мой нью-йоркский связник, передал мне просьбу срочно вылететь в Париж, все поиски были приостановлены. Лишь утром и вечером проверялась стена в подземном переходе у фонтана Сен-Мишель, недалеко от отеля «Клюни». Если бы Штайнер снова появился, он наклеил бы там розовую жвачку на первой плитке кафеля от пола у входа в метро. Вот эту деталь мне сообщили, поскольку именно я должен был с момента приезда проверять это место. Что было логично: фешенебельный отель «Де Бюси», в котором я остановился под своим обычным именем, находился в десяти минутах ходьбы. Но «флажка» не было ни вчера, ни сегодня утром, когда я перебирался на свою засаду в «Феникс».
