Самые высокие из мужчин подняли Робин на плечи. Мертвый Орильяк лежал рядом — можно было считать, что мертвый, потому что восемь-девять человек тыкали его ножами и молотили голыми руками. Медведь, сваливший бастарда с ног, уселся и принялся слизывать кровь с лапы и морды; толпа раздвинулась, давая ему место.
Робин посмотрела на медведя, и тот ответил ей по-человечески понимающим взглядом.
— Спасибо, Джек, — негромко произнесла Робин.
Медведь встал, поднялся на задние лапы, а потом медленно опустился на одно колено и склонил голову. Все вокруг последовали его примеру. Это походило на поле пшеницы под ветром: мужчины, женщины и дети склоняли головы и преклоняли колени. Первыми были крестьяне и горожане, их примеру последовали норманнские дружинники, а затем — рыцари, благородные господа и дамы. Они опускались прямо в кровавую грязь, в которой валялись мертвые или раненые сторонники Орильяка.
Лишь Вильям остался стоять. Даже мужчины, державшие Робин, преклонили колени, не снимая девушку с плеч. Ее волосы уже окаймляли лицо, а цветы падуба разрослись и образовали мантию, ниспадавшую на плечи, словно роскошный королевский плащ.
Вильям направился к Робин. На полдороге он поднял руку — и меч подлетел к нему. Вильям развернул его, взялся за клинок и протянул рукоятью к девушке. Она приняла меч левой рукой и вскинула над головой.
Так принцесса Робин получила наследие, к которому никогда не стремилась. Ее окружала пролитая кровь, которой она не хотела. Ее приветствовал дед, которого она всю жизнь боялась и ненавидела. Ей кричали хвалу норманны, на которых она так походила внешностью, и англы, к которым она, по ее ощущению, на самом деле не принадлежала.
Наверху, в небе, два ворона каркнули с отвращением и полетели прочь, пытаясь на лету клевать и щипать друг друга. В это время одноглазый, лежавший на земле меж двумя мертвыми сторонниками Орильяка, закашлялся и умер. Из груди его торчала случайная стрела.
