Джиллиан искоса взглянула на него. При всем, что она знала, после всего, что было, что-то в ней еще хваталось за ниточку надежды. Как тогда с предложением Трехо. Признавать свои ошибки – значит не повторять их дважды.
– Благодарю за предложение, – сказала она. – Но ваша коллега Танака ясно показала, чего стоит честь лаконцев.
– За ее действия я не отвечаю, капитан, но могу ручаться за свои. Даже если вы сумеете уничтожить мой корабль, вас догонит «Дерехо». С ним вам не справиться. Я не думаю вас оскорблять. Мы оба понимаем ситуацию. У таких, как мы, иллюзиям нет места.
Улыбка Джиллиан походила на лезвие ножа. Если предстоит умереть, хорошо, что она прихватит с собой этого лощеного подонка.
– У нас еще осталось несколько минут. Можете отправить сообщение. Передайте своему командованию, что полковник Танака, без провокации открыв огонь на станции Драпер, убила не только нас. Она и вас прикончила. Надеюсь, дело того стоило.
Она отрубила связь, выплеснула последние капли ненужного бурбона на пол, которому уже не дождаться уборки, и встала, чтобы вернуться в рубку. Она была полностью готова встретить «потом».
«Роси» жестко разгонялся. Амортизатор навалился на спину, от перегрузки ныли глазные яблоки. «Сок» в венах казался одновременно холодным и горячим, от него Джиму чуялся терпкий запашок чего-то, не существующего в действительности. Дышалось тяжело, руки непривычно давили на грудь, затрудняя движение грудной клетки. И так не первый час.
Это могло затянуться на несколько суток.
Время от времени делали передышки, давали людям поесть и оправиться. В молодости, служа на флоте, он в промежутках между тяжелыми перегрузками успевал жадно проглотить обед, прихватить грушу с кофе и сыграть партию в покер. Теперь даже не пытался. Брюхо у него не так выносливо, как раньше.
За время бегства Джим не раз задремывал, но никак не мог заснуть по-настоящему. Краешком сознания все время ждал с экрана тревоги опасного сближения и басовитого стрекота ОТО, пытающихся уничтожить торпеду, пока она не убила его и тех, кого он любит. Напряжение мышц и страх были ему привычны как старая, сто раз перепетая песня. Гимн цене насилия.
Они с Наоми сидели в рубке, в соседних креслах. Алекс находился над ними, в пилотской кабине. Амос с Терезой и Ондатрой оставались в машинном и теоретически были готовы к действию при любом отказе систем. Может, и на самом деле были готовы. Амос – обалденный механик. Тереза – толковая девочка и училась у него все время после побега с Лаконии.
Все же Джим надеялся, что отказов не случится.
Он потерял счет часам, когда они ускорялись к вратам Фригольда, и счет пропущенным трапезам, когда на экран выскочило сообщение. Он с трудом сосредоточился. Писал Алекс: «Можно драпать не во все лопатки?»
Джим передвинул руку на старую привычную панель управления, вывел тактическую схему. Система Фригольд была огромна и пуста. Будь схема в масштабе, ни один из кораблей не заслужил бы и одного пикселя, но Джим за десятилетия выучился читать полуабстрактные построения корабельного интерфейса. Перевод ему не требовался. Ярко-красный треугольник, уходящий назад, – это лаконский истребитель. Не преследует. Тормозится в направлении станции Драпер. Белый треугольник – уходящий от них корпус «Ястреба», но на самом деле это «Роси» от него удаляется. А зеленые мигающие точки обозначают обломки «Предштормового» – флагмана подполья.
Довольно простая схема. Для путаницы в системе не хватало кораблей. Он задал подсчет времени прохождения – на сколько они будут обгонять врага при текущем ускорении, на сколько – если прекратят разгон, сколько форы им понадобится, чтобы сбить погоню при переходе в пространство колец и оттуда – в другую систему. Он приказал радару прочесать оставшиеся до кольца световые минуты, после чего пришел к заключению, которое было готово, едва он прочел вопрос.
– С виду безопасно. Если что, обсудим снова.
В ответ гравитация ускорения упала до половины g, и позвонки над крестцом хрустнули, становясь на место. Осторожно, будто просыпался после долгого тревожного сна, Джим перевернулся на бок.
