– Если здесь кто-то есть, у вас последний шанс. Признавайтесь сразу, или навсегда останетесь в команде.
Он шутил, только кроме него некому было оценить шутку. Он проверил двигатель. Работает как надо. Курс был проложен в пределах выносливости, но из-за шума придется до прохождения раз или два подправить. Время хода до врат… Он поднял тягу до трех g. Кости выдержат. Не так уж он стар.
В первые полчаса он сидел в амортизаторе, переключая один за другим экраны диагностики в поисках неполадок. Потом на несколько минут сбросил тягу до трети g и сходил в камбуз за грушей чая. Хотелось ему пива, но до прохождения, пожалуй, не стоило. Зато музыку можно было поставить, что он и сделал. По коридорам и каютам разнесся старый марсианский раджфьюжн. Красиво и печально.
Алекс вернулся в кресло и снова пришпорил корабль.
Вскоре к вратам стали выходить другие корабли. Список присутствующих в пространстве кораблей с введенной Наоми моделью перехода сократился на одно имя. И на второе. Соответствующая графа показывала, что переход безопасен, что риск провалиться к летучим голландцам невысок, но с каждым уходящим кораблем показатель риска неуловимо лез вверх. «Даффи» ушел в Бара Гаон. «Кайвалья» – в Оберон. Даже бедный подбитый «Лагоморф» с неисправными дюзами добрался до врат Сол. Когда ушел в Лаконию «Вихрь», модель на целую минуту зависла в готовности предупредить подходящие корабли о необходимой задержке.
Хорошая была система.
Медленно, но со всей уместной поспешностью пространство колец пустело.
Алекс, прижатый к креслу, стал думать, что будет дальше. Он – пилот старого побитого корабля без экипажа. Он ничего не знает о Ньивстаде. Только что система в корпоративной собственности. Это мало что меняло. Зато там не будет больших военных сил. Владение боевым кораблем то ли обеспечит ему независимость, то ли насторожит местные власти. Впрочем, рано было беспокоиться. «Роси» – хороший корабль и пригоден для действий в атмосфере. Его подлатать, собрать команду – и можно катать по системе научные экспедиции. Можно самому заняться разведкой и немножко старательством. Он представил, как Кит с женой отправляются с ним налаживать где-нибудь микроклимат. Или еще зачем-нибудь. Просто провести отпуск всей семьей. Он представил себя «дедушкой Алексом» и ухмыльнулся. Потом представил, что при дедушке Алексе не будет Жизели, чтобы отпускать шпильки насчет его брюшка, и позволил себе улыбнуться чуть шире. Впереди была хорошая жизнь. Разные возможности.
Предупреждение прозвучало, когда до врат оставалось еще сто тысяч километров. Нарушение подачи топлива к реактору. Может, пустяк, а может, и серьезная проблема. Он вывел сводку, пробежал по строкам пальцем, помогая глазам. Не такое время, чтобы что-нибудь упустить. Теперь он порадовался, что не взял пива.
– Давай, – уговаривал он свой корабль. – Ты справишься. Еще немного осталось.
Где-то горел Джим. От лихорадки внутри. От жара снаружи. Где-то ему было плохо. Но не здесь. Здесь он воспринимал – видел, не видя, – как отходит от «Сокола» «Роси», удаляется от станции. Разворачивается и начинает разгон. Стоило сделать усилие, он бы придвинулся ближе. Узнал больше. Он не стал.
– Может, так оно и разумнее, – заметил Миллер. – Не стоит себя изматывать.
– Поздновато спохватился, – ответил Холден.
Детектив захихикал, а спину Холдена свело судорогой. На миг он очутился в светлой камере. Вокруг вихрились голубые светляки, и в их мерцании скрывались почти понятные слова. Дай ему время, он бы расшифровал. Его окатило волной тошноты. Голова закружилась, и камера пошла кругом, но это просто у него менялось среднее ухо. Он закрыл глаза и усилием воли вернулся в не-здесь.
В глубине станции бежала Тереза – слишком быстро. Проскочила коридор, ведущий к поверхности. К «Соколу». Он изменил проход перед ней, направил его куда нужно. Он видел, как она стискивает челюсти. Ее решимость была похожа на злость. Он жалел, что ничем больше не может ей помочь.
Изменилась природа пространства. Невидимые линии напрягались, возвращая ее к прежней. Холден напрягся, выравнивая их. Пространство осталось просто пространством. Еще на минуту.
