– У НАС ЕСТЬ ПОБЕДИТЕЛЬ!
При звуке многократно усиленного микрофоном голоса многие зрители оцепенели. Из огромных громкоговорителей со всех концов арены, которые питались от работающих в подвале генераторов, раздался треск. Гейб триумфально прошелся по треку, изо всех сил стараясь походить на Уильяма Уоллеса[1]. Выкрики и аплодисменты заглушали низкое утробное рычание живых мертвецов, прикованных к столбам со всех сторон от Гейба, многие из которых все еще пытались урвать кусочек человеческой плоти, чтобы унять свой нечеловеческий голод. Их прогнившие челюсти клацали, из зияющих ртов сочилась слюна.
– НЕ РАСХОДИТЕСЬ, ДРУЗЬЯ! ПОСЛЕ БИТВЫ ГУБЕРНАТОР СДЕЛАЕТ ЗАЯВЛЕНИЕ.
По сигналу колонки взорвались низким ритмом хеви-метала, резкий звук электрогитары пронзил воздух, а на арене появился целый батальон рабочих сцены. Большинство составляли молодые парни в толстовках и кожаных куртках, вооруженные длинными железными пиками с крюками на концах.
Они окружили мертвецов. Тех спустили с цепей и поймали за шеи. Главный из работников громко отдавал приказания в облаке пыли. Один за другим рабочие повели монстров прочь с арены в ближайший коридор. Некоторые твари кусали воздух по пути в темное подземелье трека, другие хрипели и пускали черные слюни, уходя со сцены, подобно обиженным артистам.
Элис с молчаливым неодобрением смотрела на все это с трибун. Остальные зрители вскочили на ноги и хлопали в такт тяжелой мелодии, крича вслед стаду нежити, скрывавшемуся с глаз. Элис пошарила по полу рядом со своим местом и нащупала свою черную аптечку, лежавшую под скамейкой. Подняв ее, она поспешила к выходу с трибун и затем – по ступенькам вниз, на арену.
Когда Элис спустилась на трек, гладиаторы – Гейб и Брюс – уже отступили к южному выходу. Девушка побежала за ними. Краешком глаза она заметила призрачный силуэт, нарисовавшийся в северном проходе позади нее, собираясь триумфально явиться народу, как король Лир в Стратфорде-на-Эйвоне.
Он вышел на арену, затянутый в кожу. Из-под сапог в воздух взлетали облачка пыли, а длинный плащ развевался на ветру. Пистолет подпрыгивал на бедре при каждом шаге мужчины, придавая ему сходство с суровым охотником за головами из девятнадцатого века. Толпа возликовала при виде его, поднялась волна аплодисментов и выкриков. Один из работников, мужчина в возрасте, в футболке с изображением «Харлея», бородатый, как участники группы ZZ Top, подбежал к нему с проводным микрофоном в руках.
Элис обернулась и догнала двух измученных воинов.
– Брюс, погоди!
Явно хромая, черный здоровяк доковылял до южного коридора, остановился и повернулся. Его левый глаз полностью заплыл, зубы покрылись кровью.
– Что надо?
– Давай я осмотрю твой глаз, – сказала Элис, подходя к мужчине, затем опустилась на колени и открыла аптечку.
– Я в порядке.
Гейб подошел к ним и ухмыльнулся:
– Что, Брюси, головка бо-бо?
Элис присмотрелась и промокнула марлей переносицу Брюса.
– Боже, Брюс… Почему ты не позволишь мне отвести тебя к доктору Стивенсу?
– Да у меня просто нос сломан, – огрызнулся тот, оттолкнув девушку. – Я же сказал, все в порядке.
Он пнул аптечку, инструменты и медикаменты рассыпались по грязному полу. Элис раздраженно вздохнула и наклонилась, чтобы собрать все, как вдруг музыка стихла, и низкий, бархатный, усиленный микрофоном голос перекрыл шум ветра и толпы.
– ДАМЫ И ГОСПОДА… ДРУЗЬЯ И СОСЕДИ ПО ВУДБЕРИ… МНЕ ХОЧЕТСЯ ПОБЛАГОДАРИТЬ КАЖДОГО ИЗ ВАС ЗА ТО, ЧТО ВЫ ПРИШЛИ НА СЕГОДНЯШНЕЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ. ЭТО БЫЛО НЕЧТО!
Элис оглянулась и увидела Губернатора, который стоял посреди арены.
Этот человек знал, как управлять массами. Он заряжал толпу огнем в своих глазах и сжимал в руке микрофон с подчеркнутой искренностью проповедника мегацеркви[2]. Его окружала какая-то странная, таинственная аура. Он не был накачан и не отличался особенной красотой – на самом деле при ближайшем рассмотрении его можно было назвать немного помятым и истощенным, – и все же Филип Блейк прямо лучился необъяснимой уверенностью в себе. Его темные глаза отражали свет, как жеоды[3], а на изможденном лице красовались усы-подкова, характерные для бандитов третьего мира.
