— Ах, Джек. Несмотря на все мои усилия, несмотря на то что я, как из сырой глины, вылепил из тебя человека, ты умудряешься сначала что-то делать, а уж потом думать. Ты, конечно, извинился? Согласился пойти к несчастному бедняку и предложил помочь, если это возможно?
— Я бы пошел, если бы Мери не напала на меня, не тыкала бы мне в грудь пальцем, с жаром перечисляя все причины, по которым меня следовало бы вздернуть на виселице или четвертовать, а мои внутренности бросить на съедение овцам. Я навещу Дженкинса позже, чтобы посмотреть, чем можно ему помочь: может, нанять какую-нибудь женщину из деревни, чтобы она присмотрела за осиротевшими детьми, пока их отец не оправится.
Он встал, чтобы налить себе еще бокал вина.
— Выходит, — продолжал он, — я решил воспользоваться шансом и показать, кто хозяин Колтрейн-Хауса. Не понимаю, как я мог быть настолько слеп, почему действовал так поспешно и необдуманно. Мне здесь нечего делать, Уолтер. Такое впечатление, что я абсолютно не нужен, что я лишний. Мери прекрасно управляет поместьем. Урожаи высокие, все хозяйственные постройки в хорошем состоянии, арендаторы счастливы. Ты проверяешь бухгалтерские книги. А я бесполезен и нужен как собаке пятая лапа. Если я скажу Мери, чтобы она перестала управлять поместьем, она меня возненавидит еще больше, чем сейчас.
— Ты собираешься оплатить все долги Колтрейн-Хауса, Джек, — напомнил Уолтер. — Это что-то да значит.
Джек печально улыбнулся.
— Да, вроде должно. — Он снова рухнул на диван и запустил пальцы в волосы, так что одна прядь упала ему на щеку. Но он этого не заметил.
— Я надеялся, что поскольку у меня достаточно денег…
— Деньги — то же самое, что власть. Но это общая ошибка. У тебя не было здесь власти, до того как твой отец избил тебя и выкинул вон. У юности свои достоинства и сильные стороны, но со взрослыми проблемами ей справиться трудно. Поэтому ты уехал как побитая собака и поклялся вернуться на коне как герой. Ты спасешь Колтрейн-Хаус, восстановишь его былую славу, а Мери будет благодарна тебе за помощь и забудет, что ты ее оставил здесь одну на долгих пять лет. Она снова будет тебя боготворить, как раньше, и не вспомнит, как ты выглядел, когда она видела тебя в последний раз. Таков был твой план, и, чтобы осуществить его, ты работал в поте лица, Джек. — Уолтер красноречиво вздохнул. — К сожалению, твой план никуда не годился.
— Спасибо, великий мудрец, — криво усмехнулся Джек. — Хотя я считаю, что твоя проницательность слегка запоздала. Или ты все еще доволен, наблюдая, как я последовательно и упрямо делаю из себя осла?
— Да, кое-что меня забавляет, — признался Уолтер, нюхая бутон чайной розы у себя в петлице. — Кстати, и Алоизиуса тоже. Существует много способов возвыситься, Джек, но многие из них предполагают, что прежде надо несколько раз упасть на колени. Правда, только в том случае, если ты будешь учиться на своих ошибках. Скажи, ты не думал о том, чтобы вовлечь свою дорогую жену в работу по восстановлению этой груды развалин? Уверяю тебя, дом прекрасный, но мне больно смотреть на то, как он запущен, на пустые места там, где должна стоять мебель, на стенах висеть картины, а на окнах — занавески. Если бы ты предложил ей работать вместе, даже иногда советовался бы с ней, пока она не поймет, что ты не безнадежен и не бессердечен. Ты мог бы уговорить ее заняться обновлением внутреннего убранства дома, ведь твои деньги позволяют это сделать. Конечно, если ты ее попросишь об этом по-хорошему.
— В этом случае… — Джек встал и позвал за собой Уолтера в маленькую гостиную рядом с салоном. — Возможно, ты сегодня будешь лучше спать, мой друг, — сказал он с хитрецой в голосе, — если узнаешь, что твои усилия сделать из меня нечто большее, чем я был, когда мы с тобой познакомились, не пропали даром. — Он распахнул дверь и, отступив на шаг, дал возможность Уолтеру войти. — Входи, Уолтер, и смотри. Мне кажется, что это как раз тот случай.
Комната была завалена рулонами обоев и тканей и невероятным количеством журналов с образцами. Посередине этих гор сидел Алоизиус Бромли и рисовал углем что-то в ионическом стиле, объясняя каждый штрих сидевшему с ним рядом маленькому человечку, который энергично кивал. Оба изъяснялись по-гречески.
