Самый старший из троих друзей стал большим государственным мркем на службе у сельджуков. Он получил почетный титул назымульмулька, канцлера империи, и был богат и почитаем при двух султанах.
Другой, Омар Хайям, прославился как поэт и ученый. Назымульмульк назначил его начальником обсерватории. Омар исправил по поручению султана календарь, он создавал научные труды и писал удивительно прекрасные стихи: «Что стоит сон, когда благоухают розы, влюбленные?»
И тогда Хасан напомнил назымульмульку о его обещании. Он был представлен при дворе и наделен высокооплачиваемыми должностями. Но у Хасана имелись другие цели. Под маской верноподданнического рвения он изучал своих будущих врагов в непосредственной близости. При этом он вел такие провокационные речи, что друг предупредил его: «Ты играешь своей жизнью». Говорят, Хасан ответил ему: «Мне нужны только два верных последователя, не боящихся смерти, и дни турецких псов сочтены».
Хасан отправился в Каир, в оплот исмаилитов, чью веру он принял. Три года он провел в подвластной области халифа Мустанзира. Халифат фатимидов с исмаилитскими корнями был для него родиной истинной веры, плацдармом против иноземного господства турецких сельджуков и ненавистного суннитского халифата Аббасидов в Багдаде. Только здесь, в Каире, еще существовал неподдельный ислам, который восходит к самому пророку по прямой линии наследования. Насколько важен Хасану правоверный порядок наследования, проявилось в споре за халифат. Этот спор разбил исмаилитов на два лагеря. Хасан встал на сторону старшего принца Низара и сделался тем самым предводителем приверженцев Низара. Низариты, более известные как ассасины.
Аль-Мансур сделал долгую паузу и осушил до дна свой бокал.
Внизу в вади завыл дикий пес.
- А что было дальше? – спросил Орландо.
- Хасан искал себе приверженцев во всем халифате. Он собрал их вокруг себя, чтобы переделать этих людей по своему образцу. Его харизматическое превосходство, видимо, было сверхъестественным. Одурманив сознание своих агентов, он отправлял их в самые отдаленные деревни, чтобы навербовать там новых союзников. Секта приверженцев принца Низара росла быстрее, чем бамбук во время дождя. Целью Хасана было посадить на трон Низара и править от его лица. Конечно, эти действия Хасана не остались не замеченными его врагами. Сельджуки, и прежде всего назымульмульк, начали безжалостную борьбу против приверженцев Низара. За Хасана ибн Саббаха было объявлено вознаграждение. Друзья стали врагами. Постоянно в бегах, скрываясь у преданных ему людей, он отошел в лежащую в стороне провинцию Даилам. Здесь, юго-западнее Каспийского моря, старый лис – ему было тогда уже не меньше пятидесяти, – подыскивал себе безопасное логово. Он нашел таковое в горной крепости Аламут, неприступной, как орлиное гнездо.
После того, как его последователи обратили некоторых жителей крепости в истинную веру, Хасан заслал их туда шпионами.
Под чужой личиной он завоевал остаток гарнизона для дела приверженцев Низара Когда же он, наконец, объявил свое имя, то крепость сдалась ему без кровопролития. Комендант крепости Али Атток отказывался признать нового господина, потому что для него не существовало никакого другого духовного вождя, кроме халифа Аббасидов в Багдаде, и никакого другого мирского князя, кроме султана Мелик-шаха из племени сельджуков. Атток был готов умереть за свою клятву верности. Хасан ибн Саббах мог убить его или отправить в преисподнюю, но вместо этого он выдал ему распоряжение, адресованное губернатору Джирку и Дамергана. Там было написано: «Али, сын Аттока, получит три тысячи динаров как плату за крепость Аламут. Хвала пророку и его семье!»
Комендант не хотел принимать этого поручения. Он чувствовал себя ужасно. «Губернатор верный слуга султана. Он велит отрубить мне голову, если я предоставлю ему такое бесстыдное послание». Хасан ибн Саббах ответил: «Я ручаюсь за твою жизнь. Ты получишь свои деньги».
Аль-Мансур наполнил их бокалы.
Орландо спросил:
- Так он получил свои деньги?
- Ты не поверишь, но он получил их. Губернатор прочитал распоряжение вслух много раз. Али Атток был готов к худшему, но тот поцеловал пергамент и сказал: «Аллах – наше глубокое убеждение. Эта новость стоит больше, чем три тысячи динаров. Отсыпь ему вдвое больше».
