Лозен пожал плечами, прошел к зеркалу проверить безупречность своего галстука.
— Если я вас убью, что прервет в самом зародыше вашу блестящую карьеру, это не помешает мне с радостью насадить на шпагу вашего шведского дворянишку. Это отучит его называть Бирона лгуном.
— Конечно, это риск, но я полагаю, что стоит на него пойти. Когда вы желаете, чтобы мы уладили это дело?
— Но если вы не видите препятствий, то прямо сейчас. Моя карета внизу, мы отправимся в это спокойное местечко. Если, конечно, вы не хотите, чтобы мы пустились в поиски свидетелей, столь милых вашему сердцу.
— Ну что вы! Я сам собирался вас просить покончить с этим как можно быстрее и незаметнее.
А что до кареты, то, если вы позволите, я с радостью воспользуюсь ей.
Выходя из комнаты, Турнемин встретил в коридоре Свена и ответил ему с улыбкой на его вопрошающий взгляд.
— Ваш хозяин нуждается в вашей помощи, — сказал он по-английски, потому что Свен не понимал по-французски. — Пойдите к нему и… не удивляйтесь некоторым изменениям цвета кожи под левым глазом.
Спустя полчаса карета Лозена въезжала в тень Булонского леса. Погода стояла замечательная. Было солнечно, но не жарко. Над пышными кронами деревьев небо было таким голубым, таким глубоким, что редкие проплывающие облачка, казалось, и существовали лишь для того, чтобы подчеркнуть эту голубизну.
В окрестностях Кателанского леса Лозен остановил карету и приказал кучеру ждать. Оба отправились дальше пешком к маленькой лужайке, которая, по уверениям Лозена, была словно специально предназначена для разговоров такого рода, какой они собирались начать и не хотели его вести на виду у слуги, каким бы преданным он ни был. Но карета должна будет привезти кого-то из дуэлянтов, когда тот не будет в состоянии держаться на ногах, и не следовало оставлять ее слишком далеко.
Через некоторое время оба стояли один против другого посреди прямоугольника со скошенной травой и утоптанной землей. Элегантный в полосочку фрак и голубой мундир с серебряными галунами полетели на землю одновременно, за ними последовали шляпы, и, как будто в балете, оба дуэлянта отсалютовали друг другу шпагами и заняли позицию одновременно.
Первые выпады были быстрыми, никто не произносил ни слова. Лозен дрался с некоторой беспечностью, как человек, слишком уверенный в своих силах. Жиль же — как человек, спешащий перейти к другим делам. Но эта спешка едва не стала для него роковой, поскольку шпага его соперника прошла совсем рядом с грудью.
— Знаменитый Кречет едва не нанизался на вертел!
— Вертел, который его проткнет, еще не сделали, но ничего не вижу предосудительного и признаю свои ошибки. Слишком большая спешка вредит.
— Грехи молодости. Это у вас пройдет.
— Уже прошло.
Заставив себя успокоиться, Жиль начал хладнокровно изучать манеру своего противника и быстро обнаружил, что она слишком академична, чтобы быть эффективной. А кроме того, чересчур беспорядочная жизнь, которую вел Лозен, — вино, женщины, — лишила его выносливости. Жиль удостоверился в этом, резко сплетя свою шпагу со шпагой противника и мощным захлестом вырывая ее из его руки. Шпага Лозена отлетела в сторону.
— Черт побери! — воскликнул Лозен. — Вы более опасны, чем я этого ожидал. Я обезоружен.
— Поднимите вашу шпагу, господин герцог, мы еще не закончили.
Бой возобновился и стал более ожесточенным.
Видно было, что Лозен начинал нервничать, а Турнемин, напротив, становился более спокойным.
Он отражал выпады спокойно и методично, как будто находился в спортивном зале. Лозен это заметил.
— Проклятье! В какую игру вы играете? Вы что, щадите меня?
— Ну что вы! Защищайтесь же!
Быстрый выпад, еще более быстрый обманный выпад, и шпага, проскользнув по ребрам герцога, пропорола тонкий батист его рубашки.
Лозен покачнулся, шпага выпала из его руки.
Он упал бы, если бы Жиль не поймал его.
— Я вас серьезно ранил?
— Не думаю, — ответил Лозен, пытаясь улыбнуться, — но будьте столь любезны, проводите меня до кареты. Я себя не очень хорошо чувствую.
Внезапно он потерял сознание. Шевалье забеспокоился: он вовсе не хотел серьезно ранить своего противника. Он положил его на траву как можно осторожнее и попытался оказать первую помощь, чему он научился во время службы в армии.
