— Если хотите, — сказал Финн.
— В пабе? Я предложил бы где-нибудь на полпути между нашими домами, вы не против? Как насчет таверны «Арчуэй»? Если сегодняшний вечер вам подходит, то мы могли бы договориться на восемь, в «Арчуэй».
Он повесил трубку, не спросив, как ему узнать Финна, и не объяснив, как выглядит сам. Финна это не очень беспокоило — он был уверен, что разглядит во взрослом мужчине того прилежного и высокомерного подростка, которого видел много лет назад. Но потом он задумался, почему Мартин Урбан, если ему требовалось разделить одну комнату на две или из двух комнат сделать одну, не намекнул ему на это по телефону.
Мистер Брэдли все вечера — как, впрочем, и дни — проводил с Леной. Его невестка легла на операцию по удалению камней из желчного пузыря, и он не мог попасть домой, пока в девять вечера из больницы не возвращался сын. В этот холодный и туманный вечер машин на улицах было мало, а людей и того меньше. Финн надел желтый пуловер, черный шарф с монетами и куртку — подарок Лены на день рождения. Он вошел в таверну «Арчуэй» в две минуты девятого и остановился в дверях, высматривая Мартина Урбана. Как и предполагал, Финн узнал его сразу — высокий плотный мужчина, начинающий грузнеть и выглядевший старше своего возраста. Он сидел за столом, читая «Ивнинг стандарт» и, почувствовав пронизывающий взгляд Финна, поднял глаза от газеты. Тот подошел к нему, и Мартин встал.
— Мистер Финн?
Он кивнул.
— Здравствуйте. Вы очень пунктуальны. Хорошо, что вы пришли. Я думал об этом. Я не очень-то много вам рассказал, правда?
Финн молча сел.
— Что будете пить?
— Ананасовый сок, — сказал Финн.
— Ананасовый сок? Что, просто сок? Вы уверены?
— Просто ананасовый сок, — подтвердил Финн. — «Бритвик».
Он предполагал, что Мартин Урбан будет пить пиво. Он принадлежал к той категории мужчин, которые в пабах обычно предпочитают пиво, за исключением, возможно, последнего стаканчика чего-нибудь покрепче. Однако Мартин принес себе приличное количество виски, не меньше двух порций, и маленькую бутылку содовой. Финн подумал, что его кто-то или что-то нервирует — скорее всего, он сам. Финн приводил в трепет самых самоуверенных людей, но не знал, как их успокоить, хотя не стал бы этого делать, даже если бы знал. Он молча наливал желтый сок из бутылки в маленький приземистый стакан. За столиком они были не одни, но их сосед допил пиво, взял пальто и удалился.
— Как теперь поживает ваша матушка?
— С нею все в порядке, — ответил Финн.
Мартин Урбан отвернул свой стул от стола и слегка придвинулся к Финну.
— Ваше здоровье, — сказал он и отхлебнул виски. — Знаете, моя мать иногда видится с нею. Заглядывает при случае. — Он подождал ответа, но так и не дождался. — Кажется, в последний раз это было в ноябре. Она подумала… ну, она немного волновалась за нее.
— Ну-ну, — произнес Финн.
— Понимаете, она ее очень любила. Они знают друг друга довольно давно. — Финн давно уже понял, что Мартин старается не говорить прямо, что Лена убирала у миссис Урбан, хотя Финну это было абсолютно безразлично. Он перекатывал во рту сок, наслаждаясь вкусом. На редкость хорошая партия. — Как вам сок, ничего?
Финн кивнул. Лицо Мартина побагровело.
— Я не хочу, чтобы вы подумали, что я критикую, обвиняю или что-то в этом роде. В наше время, если у тебя нет дома или муниципальной квартиры, найти жилье очень трудно, не говоря уже о достойном жилье. А для того чтобы что-то купить, нужно не просто хорошо зарабатывать, но еще иметь сбережения. Я пытаюсь объяснить, что когда моя мать рассказала мне, в каких условиях живет миссис Финн… хотя в этом, конечно, нет ничьей вины… я подумал, что, возможно, смог бы что-то сделать, чтобы это изменить, как-то помочь вам обоим, потому что мы как-никак старые друзья, ведь правда?
Финн допил сок. Он по-прежнему молчал. До него начало доходить, что ему делают предложение, только непонятно, какое именно и в обмен на что. Этот человек так же робел, подходя к сути дела, как Кайафас. Вспомнив о киприоте, Финн словно услышал его слова, сказанные в другом пабе: «Я даю их моему другу Финну», — и это воспоминание навело его на определенные параллели. Он поднял взгляд и остановил его на покрасневшем, квадратном, немного смущенном лице собеседника.
