— Назад! К чайкам! — крикнул Прислипа фон Рихтену, выхватывая из ножен саблю.
В этот миг рядом просвистел аркан, его петля обхватила шею капитана. Рывок — и фон Рихтен оказался на земле, двое янычар потащили его к себе. Взмахом клинка Прислипа перерубил аркан, протянул свободную руку капитану.
— Вставай! Быстрей! И назад, назад!
Но пути к отступлению не было — турки обступили их со всех сторон. Десяток янычар наседал на фон Рихтена и Гришина, остальные рубились с уцелевшими запорожцами.
— Русских брать живыми! Только живыми! — доносился с вершины пригорка голос бин-баши.
Прислипа в длинном выпаде достал саблей янычара, собиравшегося набросить аркан на Гришина, но и чужой клинок обрушился ему на правое плечо. Куренной хотел перехватить саблю в левую руку, однако удар прикладом мушкета свалил его наземь. Падая, Прислипа успел выхватить из кобуры пистолет и разрядить его в турка, прыгнувшего на него с ременными путами в руке. Куренной собирался вскочить на ноги, но сбоку грянул выстрел, грудь обожгло огнем, сильный удар ногой в живот опрокинул его на спину. Не обращая внимания на боль, Прислипа повернулся на бок, с трудом приподнялся. Что, вражины, небось думаете, разделались с казаком? Ошибаетесь! Покуда казак дышит, он — воин! Куренной дополз к ближайшему убитому запорожцу, вытащил из-за пояса и кобур его пистолеты. Взвел у всех курки, взял два в руки. Держитесь, вороги!..
Быстрицкий не упустил мига, когда драгунский офицер на пригорке выстрелил в сопровождавших фон Рихтена и Гришина казаков. Вот оно то, чего он опасался! Длительное пребывание в должности полкового писаря, связанной с ведением разведки и пресечением происков явных и тайных недругов Сечи, выработало у Быстрицкого качества, прямо противоположные тем, что были присущи основной массе запорожцев. Из его характера давно исчезли беспечность, простодушие, бесшабашность, уступив место осторожности и стремлению досконально проверить и осмыслить всякий подозрительный факт, каким бы малозначительным он ни казался.
При наблюдении за разъездом русских драгун его насторожили два момента: их поведение на вражьей территории как у себя дома и желание заманить мореплавателей к своей палатке. Казалось бы, чего особенного, но в деле, которым занимался Быстрицкий, не существовало пустяков. И он предпринял все, что было в его силах: удержал в чайке Сидловского и послал с русскими офицерами куренного Прислипу с казаками. Оказалось, его подозрения не были напрасны, и теперь предстоит платить кровью за чужую беспечность.
— Огонь! — скомандовал Быстрицкий казаку с фитилем.
Он не увидел результатов пушечного выстрела — вокруг чайки шумно заплескалась вода, зашуршали камыши, и к ее бортам рванулись появившиеся из ручья янычары. По пояс голые, облепленные тиной и ряской, с ятаганами и кинжалами в руках. Ай да басурманы! Научились у запорожцев устраивать засады в воде. Ничего, сейчас отучим! Тем более что за время пребывания в воде порох в ваших мушкетах и пистолетах отсырел и вам придется действовать лишь холодным оружием. Правда, вами займутся другие казаки, потому что Быстрицкому необходимо спешно выручать попавших в ловушку товарищей на пригорке.
— За мной! — крикнул он ближайшим к себе запорожцам и с пистолетами в руках бросился по сходне на берег.
Выстрелом свалил обратно в воду вскочившего на сходни янычара, уклонился от кинжала, который метнул ему в горло стоявший по грудь в ручье рыжебородый турок. Спрыгнул со сходни на берег, бросился вверх по склону пригорка. Быстрей, быстрей! У коновязи костра, где кипел бой, уже не было ни одного запорожца, и фон Рихтен с Гришиным, прижавшись спинами друг к другу, вдвоем отбивались от янычар. Левая рука капитана висела как плеть, голова поручика была окровавлена.
Увидев спешивших от лодки запорожцев, турки напали на русских офицеров с удвоенной яростью. Один из них ловким приемом выбил у фон Рихтена шпагу, кошкой метнулся к нему и обрушил на голову удар рукоятью ятагана. Капитан рухнул наземь, над ним тотчас склонились двое янычар с веревками в руках. Эх, капитан, неужто тебе придется вкусить басурманской неволи? А помочь тебе покуда нельзя: и стрелять далековато, и можно угодить в Гришина.
