— Ты где?
— Принимаю на новой работе дела. А ты?
— Я в автобусе. Еду домой.
— Одна?
— Да. А почему ты спрашиваешь?
— Просто так.
— Женя, мне беспокойно.
— Наверное, не нужно было тебе рассказывать…
— Нужно.
— Почему?
— Я ходила к Сергею предупредить его.
В трубке повисло молчание.
— Ты ездила на свою старую квартиру?
— Ходила. Ты забыл, она в двух шагах от моей работы.
— И что твой бывший муж?
Первый раз я услышала в голосе Джека ревнивые нотки.
— Он расклеился.
— Это как?
— Распался на куски. От него ушла жена.
— Он все еще тебя любит.
Это не был вопрос.
— С чего ты взял?
— Я хоть и не психолог, но видел… вчера.
— Ты ошибаешься.
— Нет.
Мне хотелось объяснить Жене, что так любить нельзя. Выкинуть человека, с которым ты прожил столько лет, на улицу, как кошку. Я бы даже кошку не смогла выбросить.
Женя молчал.
— Ты что, меня ревнуешь?
— Да.
— Не волнуйся, Женечка, я его уже не люблю.
— А меня?
— Тебя люблю.
— Повтори еще раз, чтобы я поверил.
— Я тебя люблю. Хочешь по-английски?
На меня стали оборачиваться пассажиры.
— Нет, я понимаю по-русски. Ты подвергаешь себя опасности тем, что ходишь на старую квартиру. Он может интересовать многих. Как со стороны правоохранительных органов, так и с враждебной стороны. Тебе внимание ни тех, ни, тем более, других ни к чему.
— Конечно, я согласна. Но я беспокоилась. У меня с утра сегодня какое-то странное беспокойство.
— Выпей что-нибудь успокоительное.
— Хватит, что Сергей это уже сделал.
— Он был пьян?
— Выпивши.
— Я не понимаю разницы.
— Поживешь в России, поймешь.
— Звони, если тебе беспокойно, я поддержу тебя. Помни, я с тобой.
— Спасибо, буду звонить.
Я посмотрела на часы, нянька должна была вернуться с прогулки через четверть часа. Кажется, я успеваю. Открыли нашу полосу, автобус рванул и уже подходил к конечной остановке.
Во дворе дома оказалось пусто. Значит, нянька с Машей уже вернулись домой. Я поднялась в свой пентхаус. В доме тоже никого.
Я вновь спустилась вниз и поговорила с консьержем.
Он видел через окно, как нянька с Машей в коляске гуляла у крыльца. Как к ним подошла девушка, и нянька, оставив ее с Машей, пошла домой. Жила домработница в нескольких шагах, в полуразрушенной деревеньке, где осталось всего несколько домов под снос. Света в свое время показала мне ее дом. Вскоре на их месте построят такую же, как наша, башню.
Я помчалась к ней домой.
В небольшой деревенской избе уютно топилась печь. Пожилая женщина, сидя на корточках возле открытой дверки, подбрасывала в нее дрова.
— Здравствуйте, — поздоровалась я. — Меня зовут Наташа, я родственница Машеньки. Мама Андрюши.
— А я тетя Дуся, садись. — Женщина показала на стул у стола, покрытого клеенкой.
— Да я на минуту, хочу спросить, где Маша?
— Так ее мама забрала.
— Какая мама?
Женщина подняла глаза от печи:
— Так Машина. Она за ней приехала. Еще утром ребята сказали, когда я пришла: «Ну вот, Машенька, дождалась, скоро за тобой мама приедет». Она и прие… — Тетя Дуся посмотрела на меня странным взглядом и закончила: — Приехала.
— И что она сказала?
— Мама-то? Ну, спросила, из какой мы квартиры. Я ответила. Тогда она и говорит: «Вы, тетя Дуся, идите домой. — Я ей сказала, что меня Дусей звать. — Если понадобитесь, я вас позову». А что, ее нет дома?
— Почему она вас спросила, из какой вы квартиры? Она что, ребенка своего не узнала?
— Так как же ее узнать? Машенька заснула, я ее пледиком закутала, совсем из коляски не видно. Здесь ветер сильный. Пустырь ведь.
— А как мама Машеньки выглядела?
— Чернявая такая, небольшого росточка, вам по плечу.
Я попросила воды. Она налила мне в граненый стакан прямо из ведра.
— Пей, чистая, из собственного колодца.
Я выпила стакан залпом.
— Тетя Дуся, Машеньку, кажется, украли.
— Да ты что? — С испугу она перешла со мной на ты. — Я ведь потом, когда шла домой, подумала, почему мать чернявая, Машуня же совсем белобрысая. — Тетя Дуся, покрывшись капельками пота, тяжело опустилась на стул рядом со мной. — Принеси мне тоже воды.
Я встала, подошла к ведру, что стояло у дверей, зачерпнула в кружку воды и подала няньке.
— Она унесла ее на руках?
Женщина пожала плечами:
