На обратном пути я вновь стала проваливаться в сон.
Автобус медленно полз вниз. Мы вернулись в город.
Солнце припекало все сильнее, и если бы не бессонная ночь, то жизнь приобрела бы замечательные краски. Вино этому поспособствовало.
В отеле я постучала в номер к Лене. Молчок. Я поколотила сильнее. Дверь неожиданно открылась, и сонный коллега в трусах появился на пороге.
— Ты что?
— Вот. — Я держала в руках бутылки.
— Черт! — хлопнул он себя по лбу. — Проспал. Слышал, телефон звонил. Встать не мог.
Я оглядела номер и поняла, что тут ступали нежные лапки Санди. Просто догадалась как женщина. А Леня догадался, что я догадалась, но делал вид, что ничего такого не произошло. Он, конечно, знал, что я его не продам.
— Вчера выпил лишнего, — сообщил он, как бы оправдываясь передо мной.
— Я купила две бутылки, забыв, что не для кого. — Я протянула коллеге трофеи с винного склада.
— Не начинай старую песню брошенной, — приняв от меня презент, возмутился Леня, — склеила вчера отличного мужика, развлеклась бы. — Он считал, что у меня дела с Джеком пошли не так удачно, как у него, поэтому я бурчу:
— Я и развлеклась, он меня со своей мамой познакомил.
— Что-о? — Вытянутая физиономия Лени говорила сама за себя. — Зачем тебе нужна его мама?
— Очень симпатичная, — оправдываясь, промямлила я. — Мы пили шампанское и ели устрицы.
— Этот Джек очень ничего, мужик, в общем, что надо, а ты непонятно о чем. Мама какая-то, устрицы!
— А тебя шеф нашей делегации спрашивал, интересовался, где пропадаешь, почему не поехал в горы на виноградники, от дегустации отлыниваешь. — Я решила отвлечь его от моей темы. Кажется, мне удалось. Все-таки начальство интересовалось! Леня всегда отличался пиететом по отношению к начальству.
— А ты что? — насторожился он.
— Я объяснила, что ты бывший алкоголик, сейчас зашитый, в общем, мой пациент, поэтому на виноградники тебе — ни-ни!
— Правда, Наташ, что ты ему наплела?
— Сообщила, что у тебя на сегодня другие планы. Друзья пригласили тебя на экскурсию в тюрьму Алькатрас.
— Молодец!
— А то! Давай одну бутылочку разопьем, а другую своей Светке отвезешь. Мне все равно не для кого тащить бутылку через океан.
— Вот это наш разговор. Не возражаю. — Леня притащил бокалы, и мы налили в них прозрачный розовый нектар.
— Шикарное вино, — причмокивая, восхитился Леня. — Жаль, что проспал.
Бутылка кончилась быстро. И я, и Леня оказались в плохой форме, потому что пожелали досмотреть свои сны. Придя в номер, я отключилась. Вино и бессонная ночь сделали свое дело. Я не слышала, как звонил телефон, как стучала в дверь по просьбе Джека прислуга. Проснулась в шесть утра следующего дня.
— Понедельник — день тяжелый, — сказал Леня, — ночью проснулся и выпил вторую бутылку тоже. Светке куплю еще, какая ей разница, из виноградников или из магазина?
Я посмотрела на него, но он не врал. На сей раз он действительно спал и всю бутылку выпил сам. И он, и я снова оказались не в лучшей форме.
Мы клевали носами во время очередного доклада. Санди в зале не было. Я поискала глазами Джека. Его тоже не нашла. Мне послышалось, что сидящая рядом американка спросила свою соседку по креслу:
— Не знаешь, где она?
Я напрягла слух.
— Она, кажется, вернулась к мужу.
— Да ну? — отозвалась та. — Я слышала, что между ними давно ничего такого.
— Только не у нее, она может менять решения сто раз.
— А Джек?
— Говорят, что влюблен в нее до сих пор. Я живу с ним в одном отеле. Утром видела, как они вдвоем выходили из его номера.
Леня посмотрел в сторону сплетниц, но никак не среагировал.
На ленче он, однако, удивленно вскинулся, когда мы наткнулись на сидящих почти в обнимку за столиком Джека и Санди. Мой новый друг, пожелавший, чтобы у нас с ним все сложилось по-настоящему, положил своей бывшей жене руку на плечо и о чем-то горячо говорил, будто бы убеждал. Их головы склонились так низко над столом, что касались носами чашек с кофе. Она послушно кивала. Я вылетела из буфета, будто за мной кто-то гнался, и уже больше не явилась в зал симпозиума. Просто гуляла до позднего вечера по городу. Плакала от обиды. На следующий день мы улетели в Москву.
