Ответная месть - страница 54

цель прежде всего, что нужно бы сделать по уму. Может быть, даже вперед того, что нужно по закону. А мне этого не нужно. И в особенности не нужно от тебя. Ты стабильно идешь по служебной лестнице, Джек. Ты имеешь все, что нужно для повышения, — и есть люди, которые предназначают тебя для больших дел, поверь мне. Но если ты будешь покалечен, то они начнут делать ставку на кого-то еще. Ты понял меня?

— На хрена мне повышение по службе?

— А на хрена мне терять одного из лучших людей, которых я знал за всю свою работу? Не нужно, брось, Джек. Прими свою нетрудоспособность как повод отдохнуть и набраться сил, Джек, послушай меня. Может быть, тебе слетать в Англию?

— Чтобы Кейт сошла с ума? Нет уж, спасибо. Лучше я запишусь в библиотеку и стану посещать художественный музей.

— Хорошая идея, — пробормотал Клоцман, опустив голову.

Хороша, как черту — ладан, подумал Страйкер.

Он прошел в свой маленький кабинет и уселся в кресло, которое тоже затрещало, прогнувшись гораздо глубже, чем кресло Клоцмана. Нилсон и Пински уже были здесь.

— Так что? — спросил Страйкер. — Что мы собираемся делать?

Нилсон и Пински переглянулись.

— То же самое, что и прежде, — ответил Пински.

— А что именно — прежде?

— Ты же и так все знаешь… — попытался увильнуть Нилсон.

— Все равно расскажите: я больной человек, меня нужно поддержать и развеселить.

Нилсон пожал плечами.

— О'кей. В случае с вами тот же порядок, как и в других случаях. Первым делом прослеживаем все твои старые случаи задержания и пресечения — и отслеживаем их связь с недавними освобожденными из мест лишения свободы. Плюс недавние освобожденные под залог. Если мы хотим связать ваш случай с другими убийствами, мы закладываем в компьютер столько относящихся к делу деталей, сколько имеем в распоряжении, и сравниваем результат с полученными по предыдущим четырем случаям. И по Хоторну, я полагаю, следует сделать то же. Может быть, в этот раз компьютер что-нибудь да выплюнет ценное; а во все прошлые разы он только жужжал и глупо улыбался. Если что-то промелькнет, тогда мы еще раз сверяемся по картотеке Чейза со всякими психами; плюс картотека типов, ненавидящих копов. Если мы и тогда ничего не находим ценного, у нас в самом деле будут проблемы: значит, нам придется искать вслепую, среди законопослушных граждан, которые прежде не попадали в поле зрения полиции. Или среди внезапно озаренных идеей убийств копа. О, я совсем забыл: еще нужно учесть недавно прибывших в город со всех четырех сторон света: с юга, севера, востока и запада; тех, на кого не заведена учетная карточка, но которые могут привезти с собой все разновидности ненависти и, может быть, заметили твое имя во вчерашних газетах…

— А мое имя было во вчерашних газетах?

— Да, дважды: в сообщении о суде над Бронковски и в статье о снайпере. А этим утром ты уж, конечно, попал во все выпуски. «Последняя жертва» — и все такое.

— По крайней мере, слава заслуженная.

— И посмотрим, что она тебе принесет, — подчеркнул Нилсон.

— Ты забываешь, что она дает нам, — заметил Пински.

— Что?

— Всякого рода самооговоры, учитывая известность, которую любители этого дела получат в публике, — плюс внимание и с нашей стороны, и со стороны прессы. Мы будем вынуждены проверять и этих, — заключил Пински. — А мы еще не закончили с теми, кто сам обвинил себя после случая с Ентолом.

Нилсон впал в уныние:

— Я чувствую, меня одолевает одна из моих головных болей.

— Как у тебя может быть больше, чем одна — если ты сам один? — спросил Пински, двигаясь к двери.

Нилсон изобразил обиду:

— Это нехорошо с твоей стороны, Нед. Это обидно. Ты расстроил меня, так и знай — ты очень расстроил меня. — Он подмигнул и прощально помахал Страйкеру рукой. Через стеклянную дверь ответ Пински не был слышен, но его усмешка сказала сама за себя.

Страйкер криво улыбнулся. Любопытно было наблюдать за расследованием твоего собственного случая со стороны. Но Тос лежал белый и неподвижный в госпитале, а он сидел здесь бездеятельный, как последний осел, не зная, куда идти, что делать.

Он схватил свою кофейную кружку и бросил ее в угол, где она разбилась громко — и окончательно.