Они проехали с милю и остановились. Страйкер обошел машину и открыл для нее дверца; с солнцепека они вошли наконец в прохладу и тишину.
Ресторанчик был маленький, они нашли свободный столик в глубине. По всей видимости, это не было заведение «специально для полиции», поскольку вокруг не было видно людей в форме, да и среди посетителей никто не выглядел как детектив в свободное от работы время. Почему-то это ее успокоило: показалось, что здесь уютно.
— Прости, я вмешалась в допрос, — извинилась Дэйна, когда официантка принесла заказанную еду и отошла.
Страйкер пожал плечами и занялся салатом.
— Ты, возможно, была права. Теперь дело сделано.
Она наблюдала, как он режет курицу: с достаточным остервенением.
— Вы недолюбливаете меня, так?
Изумленный, Страйкер взглянул на нее и вопросительно поднял брови.
— А ты что — любишь всех, кто встречается на пути? спросил он.
— Это не ответ.
Он разбросал салат по тарелке, надеясь найти в нем еще кусок курицы, спрятанный под зеленью.
— Большинство копов не желали бы, чтобы в их местные дела вмешивались федеральные власти.
— Но я не вмешиваюсь. По крайней мере, я стараюсь не вмешиваться, однако…
— Однако когда видишь, как люди портят все дело, нельзя удержаться от того, чтобы не поправить их.
— Ты имеешь в виду разговор с миссис Ентол?
— Имею в виду все вообще. Что бы я ни говорил или ни делал, на твоем лице написано неодобрение, высокомерие, я чувствую его даже спиной.
— Если ты видишь неодобрение на моем лице — то как же я могу при этом со спины разглядеть выражение твоего лица? — развеселившись, спросила Дэйна.
Страйкер некоторое время глядел на нее в упор, затем в сердцах бросил вилку.
— Хорошо, ты опять выиграла. — Он оглядел зал, чтобы найти официантку и заказать пива.
— Я и не пыталась выиграть, — спокойно отозвалась Дэйна. — Я просто пыталась показать, что ты не всегда логичен.
— Я?
— Да, ты.
Он пожал плечами:
— Хорошо, я нелогичен. Этот случай нелогичен, черт побери. Офицеры полиции погибают тут и здесь, а у нас ни версий, ни линий расследования, ни…
— Есть одна линия: Гэйб Хоторн и Фил Ентол — и человек, убивший их обоих. Вот почему я здесь — прежде всего, понимаешь? — Дэйна посмотрела на него через стол и почувствовала, что руки ее дрожат. Она всегда призывала людей быть честными в отношениях — так отчего же не сейчас?.. — Но я всегда рядом с тобой, не только поэтому…
— Не знаю. Давай бросим этот разговор, ладно?
— Наша с тобой проблема называется «сексуальный антагонизм», — с усилием выговорила она. — Сексуальное напряжение между нами создает множество трудностей. Поэтому нам нужно устранить его.
Он пристально смотрел на Дэйну.
— Бог мой, да ты непростая штучка, ты знаешь это? — Страйкер был потрясен как ее откровенностью, так и сознанием того, что на каждом шагу она оказывается права.
Ведь ему действительно хотелось подавить ее — с того самого момента, как она вошла в его кабинет. Хотя бы для того, чтобы она заткнулась.
— Однако это правда, не так ли?
— Представляю, что очень немногие отказались бы лечь с тобой в постель, — сказал Страйкер. — Я просто не того сорта парень, чтобы…
— Не будь смешным, — перебила она. — Я всего лишь пытаюсь прояснить ситуацию.
— Ситуация проста: я люблю другую, — признался он неловко.
— Понимаю.
— Скажи-ка: ты всегда работаешь таким образом? — спросил он. — Ты что, такая раскрепощенная особа, о которых пишут в журналах: бац, бац, как насчет секса?
— Нет. Я не такая. И я не обязательно говорю «как насчет». Но работать вместе было бы гораздо проще, если бы мы знали мотивы поведения друг друга…
— Но я не желаю, чтобы мои мотивы были известны кому-то другому… — выпалил Страйкер. Его голос с каждым словом звучал все менее уверенно, и закончил он шепотом: — Мне не нужны эти заботы, мне не нужны лишние сложности, мне не нужно тебя в постели.
