Ответ Иову - страница 47
Чуждой, нежданной, как бы ни к чему не относящейся является жена, облечённая в солнце, со своим младенцем в потоке апокалиптических видений. Она принадлежит иному, грядущему миру. Поэтому её младенец, как иудейский Мессия, покамест восхищён, а матери долго придётся скрываться в пустыне, где она, однако, будет питаться от Бога. Ибо непосредственно настоящая проблема ещё долго не будет означать соединения противоположностей; речь сейчас, скорее, идёт о воплощении света и добра, об обуздании concupiscentia (плотского вожделения) и об укреплении civitas Dei (града Божьего) в ожидании последующего через тысячу лет пришествия Антихриста, который, в частности, возвещает ужас конца времён, т. е. эпифанию гневного, мстящего Бога. Агнец, преобразившийся в демонического Овна, провозглашает новое Евангелие, Evangelium aeternum (Вечное Евангелие (лат)), содержанием которого, помимо любви к Богу, будет страх Божий. По этой причине «Апокалипсис», как классический процесс индивидуации, завершается символом священного брака – свадьбой Сына и Матери-невесты. Однако эта свадьба вершится на небесах, куда не внидет «ничто нечистое», а значит, по ту сторону опустошенного мира. Свет вливается в свет. Это и есть программа христианского эона, которая должна быть выполнена, чтобы Бог смог воплотиться в тварном человеке. Лишь в конце времён сбудется видение о жене, облечённой в солнце. В соответствии с этой истиной и явно побуждаемый к тому Святым Духом, папа, к вящему изумлению всех рационалистов, возгласил догмат о вознесении Богородицы: в небесном свадебном чертоге Мария с Сыном – как невеста и как София – с Божеством в союз вступает брачный [84].
Этот догмат своевременен во всех отношениях. В нём, во-первых, фигурально сбывается видение Иоанна [85], во-вторых, намекается на завершающую время свадьбу Агнца и, в-третьих, воспроизводится ветхозаветный анамнесис Софии. Эти три отношения предвосхищают вочеловечение Бога: второе и третье – воплощение во Христе [86], первое же – в тварном человеке.
Теперь всё зависит от человека: чудовищная сила разрушения находится в его руках, и вопрос только в том, сумеет ли он устоять перед искушением употребить её, сумеет ли обуздать её духом любви и мудрости. Вряд ли он сможет сделать это самостоятельно. Ему нужен «заступник» в небесах – а именно тот самый восхищённый к Богу мальчик, который и произведёт «исцеление» и сделает целостным до сих пор фрагментарного человека. Что бы ни означала целостность человека – самость – сама по себе, эмпирически это спонтанно продуцируемый бессознательным образ жизненной цели, независимый от желаний или страхов сознания. В этом образе представлена цель полного человека – реализация своей целостности и индивидуальности, по своей воле или против неё. Движущая энергия этого процесса – инстинкт, заботящийся о том, чтобы всё свойственное индивидуальной жизни входило в неё, согласен ли с этим субъект или нет, осознаёт ли он то, что происходит, или нет. Разумеется, с точки зрения субъекта есть большая разница между тем, знает ли он, что живёт, понимает ли, что делает и считает ли себя ответственным за то, что задумано или сделано, – или нет. Что такое сознательность или её отсутствие, исчерпывающим образом сформулировано в словах Христа: «Человек, если ты ведаешь, что творишь, ты блажен, если не ведаешь, то проклят и нарушитель закона ты» [87]. Перед судом природы и судьбы бессознательность никогда не бывает оправданием, напротив, за неё полагаются суровые наказания – вот почему вся бессознательная природа тоскует по свету сознания, которому она, тем не менее, так упорно сопротивляется.
