— Здесь ничего нет, — бодро перебил его мистер Восемь. — Сейчас мы выпьем чаю.
— А разве нам можно пить чай на дежурстве? — с сомнением спросил мистер Шесть.
— Ну ладно, тогда пойдем в парк! — воскликнул мистер Восемь, хватая озадаченного мистера Шесть под руку. — Мир так прекрасен!
— Но ведь нам приказано арестовать…
— Покатаемся на качелях! — пропел мистер Восемь и выскочил из квартиры, таща за собой упирающегося мистера Шесть.
Не успела за городовыми закрыться дверь, как близнецы тотчас же проснулись. Бабушка Кулпеппер накладывала Шиннабаку сардин в миску, а Отто и Долорес, потеряв дар речи, изумленно взирали на нее.
— Мама, что с тобой? — прошептала Долорес.
— Я немного устала, дорогая, и мне надо написать письмо. Мне бы хотелось немного побыть одной.
Они забрали близнецов в гостиную, и Отто, наконец, сумел рассказать обо всём, что случилось в библиотеке.
— Ты хочешь сказать, он и вправду вроде короля? — спросила Долорес — И он знал Эльфину раньше, много лет назад?
— Он должен сделать для своего народа всё, что в его силах, это вопрос чести.
— Для Альберта? Вопрос чести? Он делает мобили и работает в библиотеке…
Примерно через полчаса из кухни послышались странные звуки.
— Мама? — окликнула Долорес, отворяя дверь.
В кухне стоял единорог. Красновато-рыжий, цвета ржавчины.
— Бабушка куда-то исчезла, — сказала Долорес детям. — И здесь единорог.
— Баба! Баба! — запела Гепси, тыча в единорога пальчиком.
— Бабушка была здесь, — растерянно проговорила Долорес. — А теперь вместо нее единорог.
На столе лежало письмо, подписанное бабушкой Кулпеппер.
«Моя дорогая Долорес!
Боюсь, это станет для тебя неожиданностью. Мы с папой не хотели, чтобы ты знала это о нас, но дело повернулось таким образом, что пора тебе узнать правду.
А правда, девочка моя, заключается в том, что, хотя мои родители держали небольшую лавку недалеко от Гвидонова Пляжа, мама моего отца происходила из Тигродома, и я ведьмица».
Долорес читала вслух, так, чтобы Отто слышал.
— Ты знаешь, что такое ведьмица? — спросила она.
— Это такие Кармидийцы, мама, они творят волшебство, используя кошек. — Отто бросил взгляд на толстого Шиннабака, который, улучив момент, вылизывал масленку.
«Я много лет не пускала в ход свою энергию. Мне хотелось вести Обычную жизнь с твоим отцом и обеспечить тебе Добропорядочное детство.
Когда пришли городовые, мне пришлось наложить заклятие на близнецов, чтобы они не летали. Шиннабак мне помог. Ты же понимаешь, что иначе они забрали бы малышек с собой.
Но беда в том, что, когда ведьмицы пускают в ход свою силу в первый раз после долгого перерыва (и особенно в моем возрасте), это сильно утомляет.
Утомляет так сильно, что нам для поправки здоровья необходимо некоторое время побыть единорогами. Видимо, мы с ними находимся в близком родстве. Я сама этого никогда толком не понимала. Но в облике единорога я расходую меньше космической энергии.
Дорогая моя девочка! Я так долго была Обыкновенной и Добропорядочной гражданкой, что, по правде говоря, очень устала от всего этого, и У МЕНЯ ЧАСТО БОЛИТ ГОЛОВА. Теперь, когда мне представился случай пустить в ход свои способности, я чувствую себя гораздо лучше.
Честно говоря, напрасно я не научила тебя кой-каким полезным штукам. Папа не возражал бы, лишь бы об этом не узнали в Городской Ратуше и в Гольф-клубе..
Ой, кажется, у меня на лбу начинает расти рог. Надеюсь, он закручен в изящную спираль…»
Тут ручка скользнула по странице, и больше никаких записей не было. Неудобно, должно быть, держать перо копытом…
В квартире номер 15 Гершелского дома по Ответной улице наступило молчание, нарушаемое лишь тяжелым дыханием единорога.
— Она одна из них, — еле слышно прошептала потрясенная Долорес — Я дочь волшебки, я…
— Баба! — заверещала Гепси, подплыла к единорогу и уселась ему на спину.
— Да, рог у нее в самом деле закручен в спираль, — сквозь слезы проговорила Долорес.
— Может, принести ей зеркало? — предложил Отто.
— Сначала я выпью кофе, — сказала Долорес.
Единорогу тоже дали кофе. И кочан салата.
Потом раздался стук в дверь.
