Такой план мне совсем не нравился. Мало того, что Кэт оказалась в другой машине, но то, что она осталась наедине с Роландом и Сади, вызывало у меня желание пробить чей-то затылок кулаком.
Ди сидела на переднем сиденье, рядом с одним из вновь появившихся Лаксенов, одетая, словно мини-Сади, в брючный костюм. Боже правый, от этого зрелища мне казалось, что у меня слезет кожа. Короче говоря, я мог насчитать не менее ста причин, по которым мне все это не нравилось, и из-за этого готов был двинуть по физиономии самому себе.
В общем, мне определенно хотелось кому-то двинуть.
Все шло наперекосяк, особенно после того блаженства, которое я испытал сегодня утром с Кэт. Казалось, прошло уже очень много времени с тех пор, как я был с ней – и в ней. Мои мысли приняли какую-то странную, отчаянную направленность, и я не мог от нее избавиться. Например, я не мог не вспоминать вкус ее губ и не думать о том, что все это осталось в прошлом.
Брат посмотрел на меня долгим взглядом, а потом снова уставился в окно. Он был напряжен, натянут, как тетива лука.
Мэр жил у черта на куличиках, поэтому мы все еще находились примерно в пяти милях от города. Мне хотелось сказать парню за рулем, чтобы он, черт возьми, поторопился.
Внезапно «Лендкрузер», ехавший перед нами, с визгом затормозил, и меня бросило вперед, когда и «Хаммер» последовал его примеру. Хватаясь за сиденье перед собой, я еле слышно выругался.
– Что происходит? – нахмурившись, спросила Ди. – Мы ведь не должны останавливаться.
Ехавший впереди черный седан внезапно и резко повернул влево, и я увидел картину, из-за которой мое сердце, черт возьми, на мгновение замерло. В животе все сжалось от ужаса.
Лимузин, в котором везли Кэт, резко свернул на правую полосу, перевернулся на бок, и его потащило вперед. Автомобиль подрезал полицейского на мотоцикле, а потом, пока его несло дальше, оказался на пути у другого полицейского. Ездок не успел поменять обличье и налетел на лобовое стекло седана. Поднявшийся в воздух лимузин пролетел несколько метров, прежде чем приземлиться на крышу. Металл заскрежетал об асфальт.
– Остановите машину! – закричал Доусон.
Я уже потянулся к двери, когда «Хаммер» занесло, и он остановился. Распахнув дверь, я не думал о том, что подумает обо мне примерно дюжина Лаксенов, высыпавших из своих машин. Мне было все равно.
Пробегая мимо одного из них, одетого в полицейскую форму, я бросился к потерпевшему аварию лимузину. Я знал, что Кэт жива только потому, что и сам я дышал, но, возможно, это ни черта не значило. Ее могли ранить, а от одного предположения, что она серьезно ранена, у меня земля уходила из-под ног.
Доусон и Ди оказались прямо за мной, когда я перескочил через искореженное, поблескивающее тело Лаксена, ехавшего на мотоцикле.
Яркий белый свет полыхал в лимузине.
Я затормозил.
Задняя дверь, оторвавшаяся от машины, перелетела через дорогу с такой силой, что разрубила еще одного Лаксена в полицейской форме пополам. Секунду назад казавшийся целым, он распался на две половинки.
– Провалиться мне на месте – это уже пол-Лаксена, – пробормотал Доусон.
Как только эти слова сорвались с губ моего брата, сине-красно-белое пятно последовало тем же путем, что и дверь автомобиля, и, с жужжанием перелетев через дорогу, врезалось в сосну. Старое дерево затряслось. На землю посыпались иголки, а расплывшееся пятно рухнуло лицом в землю.
Сади.
Снова устремив широко раскрытые глаза на лимузин, я увидел, как на асфальте появилась маленькая, нежная ладонь, за ней последовала тонкая рука, а потом и короткий рукав черного свитера.
Кэт с усилием выбралась из пролома, где раньше была дверь. Поднимаясь, она отбросила длинные волосы с лица. Кровь струилась у нее изо рта, а правая брючина, порванная вокруг бедра, была покрыта кровью.
Я рванулся к ней, но меня остановили два слова.
Кэт смотрела на меня. Белый, окрашенный красным свет вытекал из обеих ее рук.
