– Дэймон. – Кэт засмеялась.
Я вздохнул.
– Понимаю. Переворачиваем новую страницу, бла-бла-бла, и все такое. – Я начал подниматься. – Ладно, пойду и посмотрю…
И тут рука Кэт скользнула вверх и обняла меня за шею. Она притянула меня к себе. Да, я не сопротивлялся. Когда дело касалось Кэт, моя сила воли испарялась – особенно когда Кэт поднимала голову, чтобы меня поцеловать.
Когда я ощутил под собой мягкость и тепло Кэт, этот поцелуй быстро перерос во что-то другое. Нога Кэт обвилась вокруг моей ноги, ее руки скользнули по моей спине, достигли пояса пижамных штанов, которые я нашел в шкафу, и скользнули вниз.
Разрази меня гром.
Я забыл о возне в спальнях, о том, кто находится внизу, – словом, почти обо всем на свете, когда раздался этот легкий полувздох-полустон, от которого у меня все напряглось. Ногти Кэт царапали мою плоть, я просунул руки под рубашку, которую она у меня позаимствовала, и погладил ее нежную кожу. Кэт выгнулась подо мной. Я хотел ее. Я всегда ее хотел. Черт, я готов был хотеть ее целую вечность, но теперь у нас было время. Сегодня днем. Вечером. Завтра. У нас была неделя, месяц и год, начиная с сегодняшнего момента. Наконец-то у нас было время и еще много, много мгновений, подобных этому.
Но прямо сейчас ей нужен был я.
Ее руки оказались у меня на животе, и из моего горла вырвался хриплый звук. Ладно. Уточнение. Ей нужно было больше, чем это.
Внезапно обретя силу воли, которой, как мне казалось прежде, у меня не было, но, как выясняется, при большой необходимости она обнаруживалась, я слегка отодвинулся от нее и положил руки Кэт туда, где мог их видеть.
Брови Кэт приподнялись, и она пристально посмотрела на меня глубокими, дымчато-серыми глазами. Я нежно поцеловал ее, задержавшись на ее губах чуть дольше, чем следовало.
– Как ты? – спросил я, и мой голос показался грубоватым мне самому.
– Ну, вообще-то, я собиралась…
– Речь не об этом. – Я сел так, чтобы между нами образовалось небольшое пространство – на случай, если я вдруг передумаю и попытаюсь заняться с Кэт разными вещами. – Как ты чувствуешь себя после… после того, что случилось вчера?
Кэт на мгновение замерла, а потом ее грудь резко поднялась, и она зажмурилась.
– Я не хочу думать об этом прямо сейчас.
– Кэт…
– Не хочу. – Она приподнялась, убрав под себя ноги. Потом прижала ладони к моим щекам и прильнула ко мне так, что мы оказались лицом к лицу. Когда Кэт заговорила, готов поклясться, что сердце раскололось у меня в груди – с такой невыносимой болью звучали ее слова. – Я знаю, что ты делаешь, Дэймон, и, господи, я еще больше люблю тебя за это, но я не готова. Я не готова, потому что, как только я об этом начинаю думать, у меня возникает желание обрушить этот дом или свернуться в клубок. Я не хочу ничего этого чувствовать. Когда я потеряла отца, мне было больно – ужасно больно, и я не хочу испытывать эту боль. Сейчас я хочу чувствовать только одно: тебя. Единственное, о чем я хочу сейчас думать, это о том, что ты заставляешь меня чувствовать. Вот что мне от тебя нужно.
Наверное, секунд пять я был неподвижен, а потом вскочил с кровати, нашел мой, к счастью, никем не обнаруженный запас, схватил маленькую упаковку и через секунду вернулся в постель.
– Я могу это для тебя сделать.
Мы смотрели друг на друга еще мгновение, а потом она слегка выпрямилась, взялась за подол рубашки и сняла ее через голову.
Я забыл, как дышать.
Одними кончиками пальцев я следовал изгибам ее тела.
– Ты такая красивая. – Я поцеловал крошечное углубление между ее ключицами. – Ты сильнее, чем сама это осознаешь. – Еще один поцелуй за ухом. – Ты для меня – совершенство.
Этим жестом я хотел сказать: я никогда не принимал как должное то, что с тобой связано.
Положив Кэт на спину и устроившись у нее между ног, я помог ей удерживать темноту на расстоянии: чтобы единственным, что она чувствовала, были мои руки, тело и то, что я испытывал к ней.
* * *
Приняв душ и переодевшись, мы поспешили вниз – нас там ждали остатки яичницы с беконом. Еда уже остыла, а Арчер с моей сестрой смотрели на нас так, словно точно знали, почему мы так задержались, но мне было наплевать. В улыбке, с которой Кэт наблюдала за ними, чувствовалась легкая грусть, но все-таки она
