Яростным гневом пылал Аэт на аргонавтов; подозревал он, что не без помощи дочерей его совершил Ясон свой подвиг. Гера же тем временем смутила мысли Медеи, внушив ей желание бежать с Ясоном. Поспешно бросилась вещая дева к тому месту, где стоял «Арго»; на его палубе горел яркий костер, который спутники Ясона развели на ночь. Обняв колени племянников, стала Медея молить их спасти ее от гнева отца. Обещала она Ясону достать руно, усыпив волшебством дракона, но должен был он поклясться, что охранит ее от всякого позора. «Олимпийским Зевсом и Герой, охранителями браков, клянусь я тебе, что женою введу тебя в свой дом, если только суждено вернуться нам на отчизну», — сказал Ясон, подняв и обняв царевну. Медея велела тотчас же плыть к роще Ареса. Когда корабль прибыл на место, Медея и Ясон сошли на берег и по узкой тропинке пошли к дубу, на котором, как облако в лучах утренней зари, блистало руно. Охраняющий его дракон свирепо повел глазами и зашипел, вытягивая длинную шею, но бестрепетно подошла к чудовищу Медея и стала призывать тихим голосом на помощь Гекату и могущественного бога сна Гипноса. Ясон со страхом следил за вещей девой, но дракон, обессиленный ее заклинаниями, уже лежал на земле; только голова его, еще борясь со сном, грозила пришельцам. Несколькими каплями волшебной воды и сильным заклинанием усыпила она дракона окончательно.
Ясон снял с дуба золотое руно и с Медеей поспешил к реке; руно освещало им путь. Быстро обрубил Ясон канаты, удерживавшие корабль, и гребцы, дружно взмахнув веслами, направили «Арго» к морю. И прав был Ясон: Аэт уже знал о любви к нему своей дочери и со всем своим народом отправился в погоню за дерзкими пришельцами и предательницей дочерью. Но когда прибыли они к устью Фасиса, корабль аргонавтов был уже далеко в море. Тотчас же стали колхидяне готовить свои корабли к отплытию и в тот же день отправились в погоню за аргонавтами.
По пути на родину с аргонавтами случилось много приключений; они побывали у сестры Аэта божественной Кирки, превращавшей в животных выброшенных на ее остров мореплавателей, благополучно миновали остров сладкоголосых сирен и прошли невредимо мимо Сциллы и Харибды. Побывали они и на крайнем западе в царстве Гесперид и на Крите у царя Миноса. Вскоре после этого, уже без особых злоключений, «Арго» бросил свой якорь в гавани Иолка.
Пелиас не думал, что Ясон когда-нибудь возвратится, и истребил весь его род. Прибыв в Иолк, Ясон вручил Пелиасу золотое руно, но тот не сдержал обещания и не возвратил ему наследия отцов. И тогда Ясон стал искать случая отомстить вероломному тирану; Медея охотно обещала ему свое содействие. Она притворилась, что разошлась с Ясоном, и, сблизившись с дочерьми Пелиаса, вкралась к ним в доверие. Медея умела возвращать старикам молодость и показала это на старом баране, которого изрубила на части и сварила с волшебными травами в котле, превратив его в ягненка. Легковерные дочери Пелиаса просили сделать то же с их отцом; после долгих уговоров волшебница согласилась на это при условии, что умертвят его они сами. В котел же налила она одной воды и положила травы, не имеющей волшебной силы. Так по воле Геры погиб коварный царь Пелиас.
Сын Пелиаса Акает, бывший ранее в дружбе с Ясоном и сопровождавший его в Колхиду, изгнал его вместе с Медеей из Иолка, и они удалились в Коринф.
Много лет счастливо жили Ясон с Медеей в Коринфе, где дал им убежище царь Креон.[51] Два прекрасных мальчика были плодом их брака. Но когда начала увядать красота Медеи, стал Ясон искать руки юной дочери Креона Главки. Породнившись с царем, думал он достигнуть высоких почестей.
Рис. 44. Медея обнажает меч, чтобы отомстить Ясону, убив своих детей
Гнев и скорбь овладели позорно отвергнутой Медеей: горячая любовь ее к Ясону сменилась жаждой кровавой мести. Страшными проклятьями осыпает она Креона и его дочь.
Боясь, чтобы неукротимая волшебница не причинила вреда его дому, Креон предписывает Медее немедленно покинуть Коринф. Притворно подавив свой гнев, волшебница умоляет царя разрешить ей остаться всего еще на один-единственный день. Креон соглашается. Так Медея выигрывает время для того, чтобы привести в исполнение свою страшную месть.
