— О! — Роджер был разочарован. — Значит, она была оторвана, да? Уже тогда оторвана, когда вы увидели пакетик в первый раз?
— Но там все же оставался копчик, сэр, поэтому я и говорю, что наклейка была.
Лицо у Роджера снова прояснилось.
— Ах, вот оно как! А там было что-нибудь написано или напечатано, на этом кончике, какие-нибудь слова, знак, ну хоть что-то осталось?
— Да, сэр, можно сказать, что и осталось. Там была напечатана какая-то закорючка, понимаете, сэр, вроде буква "Сэ" и внизу цифирька "три".
— "Эс три", — очень удивился Роджер.
— Да, я могу вам эту закорючку нарисовать, чтобы вы знали, на что она похожа.
— Хорошая мысль! Пожалуйста, нарисуйте!
Роджер достал блокнот, карандаш, и мисс Блауэр занялась делом. Рисунок был груб и коряв, но что собой представляла "закорючка" прояснилось.
— О! Это "С3"! — сказал Роджер, тщательно рассмотрев рисунок, и сунул блокнот в карман. — Я понял. Это, наверное, часть какой-то химической формулы. Большое вам спасибо, мисс Блауэр. Так о чем я еще хотел спросить? Нет, пожалуй, вопросов больше нет. Ах да, кстати, почему вы с такой уверенностью говорите, будто впервые пакетик с порошком появился вечером в понедельник, а не, скажем, в воскресенье? Или — во вторник?
— Да это точно, сэр. Это было после того, как я проводила мистера Аллена, сэр. Вот почему я это запомнила. Мистер Аллен, он тогда вечером был у мистера Бентли, хотя, сэр, сдается мне, если вам это интересно, он. наверное, больше с хозяйкой хотел повидаться. Да, вот такие дела у ней были! А я вот что хочу спросить, сэр. Как вы думаете, ее повесят? Кухарка, она говорит, что нет, не повесят, но я сама не уверена. А вы как думаете, сэр?
К мисс Блауэр явно возвращалось самообладание.
— Я думаю, мисс Блауэр, — веско сказал Роджер, что в конце концов миссис Бентли не повесят. Ну, а теперь нам пора уходить.
— Да я и не хочу, чтобы ее повесили, — сказала мисс Блауэр, вставая. Завсегда она была кошкой и кошкой останется, но, может, они ее не повесят, хотя она и заслужила, — добавила мисс Блауэр строгим нравоучительным тоном.
Она проводила посетителей до входной двери, и Роджер попрощался с ней за них двоих. Алек и слова не проронил за все это время. Мисс Блауэр заметно повеселела.
— Да, подождите! — вдруг негодующе воскликнула она, когда газетные джентльмены уже почти свернули на подъездную аллею. — Вы же забыли снять меня на фотографию!
— Милосердный Боже! Действительно забыли, — крикнул Роджер. — Эй, мистер Овцемой, достаньте аппарат и позорче смотрите в объектив.
Мисс Блауэр позировала, стоя на пороге дома, Роджер суетился, хлопоча, чтобы на нее как следует падал свет и чтобы ракурс был самый выгодный, Алек же с мрачным видом щелкал незаряженным аппаратом. Только после этого им было разрешено удалиться.
— Итак, Александр, — сказал Роджер, когда они вышли на дорогу, — что ты обо всем этом думаешь? Сначала тошнотворно фамильярна, потом раболепна, и снова фамильярна. Низменная натура, может быть самая низменная из всех существующих: безмозглая, хитрая, безнравственная. И в то же время лопается от сознания собственною превосходства и важности своей роли в этом деле. Довольно опасное молодое животное, а?
— Ты почему-то никак не намекнул, что знаешь о ее связи с Бентли.
— Но я не хотел спровоцировать истерическую сцену. Попридержу эти сведения, а потом припугну ее, сказав, что обнародую их, если мне понадобится еще что-нибудь из нее вытянуть.
— Она еще что-то знает, — сказал Алек, — я уверен, что она что-то скрыла от нас.
— Не столько знает, сколько чего-то опасается, — возразил Роджер. — Она мне, в сущности, все рассказала, хотя определенно этого не хотела. Как это ты не понял? Я думал, что все так ясно.
— Ничего не понял, а в чем дело?
— Да в том, что миссис Бентли не виновата!
— Да? У меня возникало на этот счет смутное подозрение. Чертовски все это интересно. Ты считаешь, что она подозревает кого-то другого?
— Да, считаю.
— Но кто же это? Кто убил?
— Мисс Мэри Блауэр! — удовлетворенно провозгласил Роджер.
