Отмычка

Ее пробудило ощущение ножа у горла.

Или так ей показалось.

Сейхан полностью пришла в себя, но глаза открывать не спешила, притворяясь спящей, чувствуя что-то острое, врезающееся в шею. Инстинкт подсказывал ей не двигаться. Пока еще рано. Осторожно, полагаясь лишь на свои чувства, проверилась - ни единого шелеста, ни дуновения воздуха по обнаженной коже, ни запаха чужого тела или дыхания. Лишь легкий запах роз и дезинфектора.

Никого?

Испытывая все тоже резкое давление на шею, быстро глянула украдкой и оценила окружающую обстановку всего лишь за один удар сердца. Она лежит в неуклюжей позе на незнакомой кровати в, никогда прежде невиденной, комнате. Покрывало из мелкотекстурированной парчи поперек кровати, старый гобелен в изголовье, на каминной доске хрустальная ваза со свежесрезанными розами соседствовала с золотыми часами восемнадцатого века на толстой мраморной основе. На часах - начало одиннадцатого, что подтверждалось показаниями современных радиочасов на прикроватном столике орехового дерева. Исходя из теплого тона света, льющегося сквозь прозрачные шторы, она сочла, что время утреннее.

Она расслышала приглушенные голоса проходящих по коридору, говорили по-французски, что полностью соответствовало декору и обстановке комнаты.

Гостиничный номер, пришла догадка.

Дорогой, изысканный, не по ее карману.

Выждав еще некоторое время, она окончательно убедилась, что находится в одиночестве.

Ее юные годы, того полудикого уличного существа, прошли в трущобах Бангкока и на задворках Пномпеня. Тогда то она и освоила элементарные навыки своей будущей профессии. Выживание на улицах требует бдительности, хитрости и жестокости. Когда первые работодатели нашли и наняли ее, трансформация в наемного убийцу оказалась для нее весьма легким делом, Двенадцать лет спустя, когда она уже носила другое лицо, какая-то ее часть той, прежней, все еще сопротивлялась, оставляя ее наполовину сформировавшейся, в надежде, что этот кусок мягкой глины обретет свою новую сущность.

И кем бы она стала? Она предала своих бывших работодателей, международную преступную организацию, называемую Гильдией - это имя не было реальным, всего лишь псевдоним. Настоящее лицо и цели этой организации оставались неясными даже для своих оперативников.

После ее измены, у нее не было ни дома, ни родины, ничего, кроме тонкой связи с тайным агентством США, известным под именем Сигма. Она была завербована агенством, чтобы выяснить настоящих хозяев Гильдии, определить у кого же находятся все нити управления. У нее не было большого выбора. Она должна была уничтожить своих бывших хозяев, прежде чем они уничтожат ее саму.

Вот почему она прибыла в Париж - найти верхушку Гильдии.

Она медленно приподнялась и взглянула на свое отражение в зеркальном шкафу. Ее черные волосы были спутаны, изумруд ее глаз потускнел, зрение остро реагировало на слабый солнечный свет утра.

Накачали наркотой.

Кто-то раздел ее до лифчика и трусиков, вероятно, в поисках оружия или "хитрых" проводков, а, может быть, просто с целью припугнуть. Ее одежда - черные джинсы, серая футболка и кожаная мотоциклетная куртка - была сложена и помещена на соседнем антикварном стуле эпохи Людовика XV. На тумбочке имперского периода ее оружие, размещенное в аккуратном порядке по степени смертоносности, словно в насмешку. Ее SIG Sauer был по прежнему в наплечной кобуре, а кинжалы и ножи были обнажены, сверкая жалящим светом.

Таким же блестящим было и новое украшение на шее.

Обруч из нержавеющей стали был закреплен плотно и низко. Крошечный зеленый светодиод горел точно на том месте, где располагается ложбинка горла, именно там острые зубчики углубились в нежную плоть.

Вот, что меня разбудило…

Она потянулась к электронному ожерелью и осторожно пробежалась кончиками пальцев по его поверхности в поисках запирающего механизма. Под правым ухом обнаружился малюсенький контактный разъем.

Замочная скважина.

А у кого ключ?

Сердце глухо колотилось в горле, каждый удар сопровождался щипком острых зубчиков. Гнев опалил ее кожу, оставляя за собой холодный ужас в спинном мозге. Она просунула палец под тугой ошейник, удушая себя, заставляя стальные шипы глубже впиваться в кожу, пока сильнейший взрыв боли не скрутил тело, пробрало аж до костей.