– Удивительно, что она выдвинула шестьдесят семь требований, которые нам и за год не выполнить. Я уверен, что никто не посмеет утверждать, что для Оливии важно, чтобы ей за кулисы доставили непременно водку «Примадонна»…
На другом конце линии воцарилось молчание. Том ждал.
– Я уверен, что Оливию устроит и… обыкновенная водка, – выговорил наконец мистер Коллинз.
Том жирно перечеркнул в лежавшем перед ним листке строчку: «Три бутылки водки „Примадонна“».
– Я тоже в этом уверен. Почему бы вам не связаться с ней и не узнать, от каких еще пунктов она готова отказаться? Ради блага детей.
– Я посмотрю, что можно сделать. – И мистер Коллинз повесил трубку.
Том с улыбкой протянул листок Вайолет.
– Вот так следует справляться с неблагодарными самонадеянными эгоцентричными подростковыми кумирами.
– Угрожая выставить их в прессе как отвратительных личностей?
– Сообщая людям правду об их положении, – ответил он. – Они публичные фигуры. Вы считаете, что люди не должны узнать, что бутылка водки стоимостью три тысячи долларов волнует Оливию больше, чем благотворительная помощь, ради которой ее и пригласили выступать?
– Нет. Да. – Вайолет с досадой поморщилась. – Слушайте, мне вообще-то не требовалось ваше заступничество. Я бы и сама с этим справилась.
– Не сомневаюсь. – Что-то подсказало Тому, что сейчас следует быть помягче. – Но иногда такие типы быстрее реагируют на представителя прессы, чем на… – Черт, вот он и увяз. Как охарактеризовать Вайолет, чтобы не разозлить?
– Девицу, у которой знаменитые родители и которая обнажается в Интернете? – с горечью процитировала Вайолет мистера Коллинза.
– Нет, я не это хотел сказать.
– Но зато вы же так думаете, да? – Вайолет удрученно улыбнулась. – Я знаю, как меня воспринимают люди.
Она выглядела сейчас очень беззащитной. Том и не подозревал, что она способна быть такой, особенно после их бурного знакомства в аэропорту.
Эта женщина не наслаждалась своей дурной славой и не радовалась вниманию прессы.
– И часто вы сталкиваетесь с подобным отношением? – спросил Том.
– Время от времени. Но я не… я редко общаюсь с такими неприятными людьми, так что все в порядке. Если мы участвуем в каком-то благотворительном мероприятии, то люди не высказывают мне это в лицо. Но я конечно замечаю ухмылки и слышу смешки.
– Вы поэтому не сразу согласились заняться организацией концерта?
– Я хотела им заниматься, – резко возразила она. – Просто… это беспокоило моих родителей. – Она вертела в руках игрушку для снятия стресса, найденную в ящике Розиного стола, – маленький упругий глобус, который можно мять и растягивать. – Они знают, что меня сейчас не слишком радует общение с людьми. Подобные дела обычно взваливают на Розу.
Том нахмурился. Неужели именно после появления видео в Сети она перестала доверять людям?
Том встал, обошел стол кругом и извлек бедный сплющенный глобус из ее пальцев.
– Едем. – Он взял Вайолет за руку и заставил встать.
– Что? Куда? – Том решил, что озадаченная складочка между ее бровями очень ей к лицу.
– Приглашаю вас на ланч, – сказал он. – Обещаю, что это будет не для прессы.
Том плохо представляет себе, куда они могут поехать пообедать.
– Есть поблизости хорошее место? – спросил он у Вайолет.
Вайолет закатила глаза и взяла сумочку и ключи.
– Идемте.
Она включила зажигание, и пока Том настраивал радио, прикинула варианты. В деревне был паб «Павлин», но он находился через дорогу от церкви и в нем часто обедал их викарий. Она не сомневалась, что если придет туда с Томом, то уже в воскресенье это будет обсуждать весь цветочный комитет. В следующей ближайшей деревне был кабачок «Три бочки», но там среди недели любила перекусить мама со своими аристократическими приятельницами. Вайолет не могла вспомнить, по каким дням точно.
Оставалось только одно заведение – «Лиса и гончие» в третьей деревне, где подавали чипсы – такие необыкновенно вкусные, что ради них и умереть не жалко.
– Что, есть какая-то причина, по которой нам ради пары бутербродов надо пересечь страну? – спросил Том, когда они проехали мимо поворота, ведущего ко второй деревне.
