– Разве же это мужское дело? – проговорила я кокетливо, вставляя сережку на прежнее место.
– Самое что ни на есть мужское! – гаркнул бравый моряк. – На корабле каждый день палубу драят, а капитан платочком чистым проверяет. Если платочек запачкается – наряд вне очереди! На кухне картошку чистить или того хуже – гальюны убирать. Так что вахтенные стараются. Ни одна уборщица так не вымоет, как моряк! Ну что, чаю-то еще выпьешь? – добавил он, включая чайник в розетку.
– Да нет, я, пожалуй, пойду… – И я покинула пустующий офис.
Бонни встретил меня в дверях нервным подвыванием. Бросившись навстречу, он едва не сбил меня с ног, да еще и обслюнявил своим огромным шершавым языком.
– Бонни, веди себя прилично! – проговорила я, отстраняясь, и достала из кармана платок.
При этом на пол выпала скомканная листовка.
Пес неожиданно зарычал, отступил на шажок и уставился на листовку, как на живое и очень неприятное существо. Шерсть у него на загривке поднялась дыбом.
– Что это с тобой? – Я подняла листовку, но Бонни зарычал еще громче и выхватил злополучную бумагу у меня из руки.
– Да что с тобой происходит? – пробормотала я.
Он уставился на меня в упор с таким выражением, что мне стало стыдно за свою непонятливость.
– Ты хочешь сказать…
«Ну конечно! – говорил его взгляд. – Наконец-то ты хоть что-то научилась понимать!»
– Да я и сама так думала… Значит, мне нужно ехать на Удельный проспект?.. Стоит взглянуть на этот склад…
«Не тебе, а нам!» – говорили выразительные глаза дога.
– Об этом не может быть и речи! – твердо произнесла я.
Бонни, цокая когтями по полу, обошел меня и лег возле двери, давая понять, что на этот раз без него я из квартиры не выйду. Он меня просто не выпустит.
– Но, Бонни, ты слишком заметный… – пыталась я его переубедить.
Он в ответ на мои слова и ухом не повел.
И после этого говорят, что человек – повелитель природы! Да это слюнявое чудовище вертит мной, как хочет!
– Ну ладно, – проговорила я, когда поняла, что он просто не оставляет мне выбора. – Я возьму тебя с собой, но только уговор: слушаться меня беспрекословно! Не влезать ни в какие сомнительные истории! И не бегать за кошками и… гм… собаками женского пола!..
– Уа-у! – проговорил Бонни, поднимаясь с пола.
Это прозвучало как согласие, но по выражению его хитрой морды можно было понять, что он на самом деле думает: «Это еще вопрос, кто кого берет с собой и кто кого должен слушаться!»
Удельный проспект идет вдоль путей Финляндской железной дороги. Частью он застроен постепенно приходящими в ветхость деревенскими домами, кое-где выросли, как грибы, новые жилые корпуса, то и дело сотрясаемые гулом проходящих электричек, но больше всего здесь разнообразных складов, гаражей и ангаров.
На заржавленных железных воротах я увидела аккуратную табличку с адресом: «Удельный пр., дом 3». Тут же масляной краской было крупно написано: «Кафель. Сантехника. Водопроводная арматура». Возле ворот дремала на скамейке тетка в ватнике.
– Бабушка, а где дом три-«а»? – осведомилась я.
Тетка открыла глаза и увидела нас с Бонни.
Выпучив глаза и широко открыв рот, она отшатнулась, едва при этом не свалившись со скамейки. Думаю, что не моя скромная особа произвела на нее такое сильное впечатление.
– Да вы не бойтесь, он смирный! – постаралась я успокоить ее.
Бонни, в подтверждение моих слов, попытался приветливо улыбнуться. Надо сказать, выглядело это для неподготовленного человека страшновато.
– Смирный?! – переспросила тетка, обретя дар речи. – Да он меня сожрет и не подавится!
– Не волнуйтесь, он уже завтракал! Так где же дом три-«а»?
– Вон там! – тетка махнула рукой куда-то влево, вскочила со скамейки и улепетнула в неприметную калитку.
Мы с Бонни переглянулись и бодро двинулись в указанном направлении.
Там, за высоким глухим забором, виднелось приземистое кирпичное здание. В заборе имелись железные ворота, но они были заперты, а в мои планы вовсе не входило сообщать о своем появлении. Подойдя к забору, я заметила, что одна доска расшатана и висит на гвозде.
– Бонни, подожди меня здесь, – сказала я своему верному спутнику. – Я схожу на разведку…
