Выбирать в моем положении не приходится, так что через два часа я уже обживалась в квартире Антона.
Надо сказать, что там мне понравилось гораздо больше, чем у Петюни.
В этой квартире царил образцовый порядок: явно чувствовалось, что жена Антона, прежде чем уехать на отдых, славно потрудилась. В квартире были две уютные комнаты, обставленные довольно скромно, но со вкусом, в одной по веселеньким занавескам в зайчиках и поросятах я угадала детскую. Но я лучше устроюсь в большой комнате на удобном диване напротив телевизора, выпью чайку и погляжу что-нибудь легкое, чтобы отдохнуть от классической музыки.
Кроме того, я была в этой квартире одна! Одна!
Первым делом я отправилась в ванную.
Здесь все сверкало чистотой, душевая кабинка работала отлично, вода била мощно, как в персональном ниагарском водопаде, и я оттянулась по полной программе, вознаградив себя за две или три недели, проведенные у Петюни. Потому что у него старая заляпанная ванна, и кран течет тонкой струйкой, причем вовсе не тогда, когда его просят, да еще Петюня вечно стоял над душой, когда я мылась, ноя под дверью, чтобы я не лила воду на пол, а то соседка снизу – просто террористка, может и бомбу под дверь подложить!
И вдруг сквозь восхитительный шум льющейся воды до моего слуха донеслись дверные звонки.
Я прикрутила краны, завернулась в полотенце и, оставляя за собой мокрые следы, выскочила в коридор.
Дверной звонок заливался, как курский соловей перед художественным советом.
Первой моей мыслью было, что заявился Петюня, чтобы дать мне какие-то наставления.
– Сейчас, Петь! – крикнула я, потуже запахнулась в полотенце и щелкнула замком.
Дверь распахнулась, но на пороге вместо хорошо знакомого круглого и благодушного Петюниного лица возникла красная от ярости физиономия совершенно незнакомой мне рослой женщины пенсионного возраста, в крупных ярко-рыжих кудряшках и с золотым зубом, сверкающим из приоткрытого рта.
– Я так и знала! – выпалила эта особа, ворвавшись в прихожую, как целая шайка разбойников.
– Вы кто? – испуганно пролепетала я, попятившись. – А мне говорили, что никого, кроме Антона, здесь не будет…
– Она еще спрашивает! – проревела страшная незнакомка. – Ты слышишь, Валерий, она спрашивает! Мерзавка!
Только тут я заметила, что рядом с зубастой теткой, как бы в ее тени, находился невзрачный, мелкий и незначительный мужичок с отполированной житейскими бурями розовой лысиной и большими, вопросительно оттопыренными ушами.
– Не волнуйся так, Маргариточка… – забормотал мужичок. – Тебе вредно, у тебя давление…
– Как я могу не волноваться, когда тут такое! – гремела тетка. – Я всегда подозревала, что этот Антон – гнусный тип, мерзавец и развратник! И вот – все мои худшие подозрения оправдались! Стоило Анюточке ненадолго оставить его без присмотра – и он уже притащил в семейный дом продажную женщину!
Последние слова задели меня за живое.
– Как вы смеете оскорблять незнакомого человека! – выпалила я. – Вы же меня совершенно не знаете!
– Она еще возражает! – проревела тетка, как раненая медведица. – Тварь! Грязная тварь!
– Не волнуйтесь, Маргарита Михайловна! – мужичок от эмоций даже перешел на «вы». – У вас же тахикардия!
– Не успокаивай меня, Валерий! – отмахнулась от него жена. – Я должна выяснить все до конца! Я должна сорвать с него маску! Нет, фиговый листок, и обнажить его подлинное лицо!
– Но постойте. – Я опомнилась и попыталась оправдаться: – Это совсем не то, что вы думаете… это недоразумение…
Но она не слушала. Она двигалась вперед с неотвратимостью снежной лавины, явно намереваясь стереть меня в порошок.
– Я вообще никогда не видела Антона! – выкрикнула я, отступая в глубину квартиры.
Как ни странно, тетка расслышала эти слова, но сделала из них абсолютно не тот вывод, на который я рассчитывала.
– Этот паразит приволок в дом нашей дочери первую встречную! – взревела она с новой силой.
– Не волнуйся, Маргоша! – невзрачный супруг снова перешел на фамильярное обращение. – У тебя же нейродермит! У тебя от стресса может начаться приступ… Тебя всю обкидает, как в прошлый раз в театре музкомедии!
